— Значит, обойдетесь. Завтра перед рассветом начнете, к обеду закончите. Люди Руслана будут в райцентре уже к вечеру.
Вечером Вояр, едва держась на стуле, ужинал в выделенной для группы усиления старой караулке сухим пайком. Ввиду позднего времени, в городке было уже все закрыто, а идти чуть не три километра в батальон было влом.
За день удалось закрыть все три вопроса. С подстанцией, с отключением и с пятой колонной, работавшей в части.
Блинов помог, но закономерно проявил себя как личность эмоционально нестабильная. Впрочем, как любой сломленный человек. Это следовало учесть на будущее и избегать, как огня. Другое дело, что в данном конкретном случае иных вариантов, в принципе, не было.
Странно, — вспоминал за ужином Виктор. — У человека мало не двадцать лет стажа в органах. Серьезный, солидный мужчина. И такой срыв. Что же я не учел?
Разговаривая с тварями, назначившими цену предательства в размере стоимости подержанной иномарки, Вояр с трудом сохранял на лице спокойное и доброжелательное выражение. Очень хотелось вытянуть из кобуры пистолет, и стрелять в лицо…
За пару часов перед ним прошло восемь человек. Вольнонаемный дизелист из местных, готовый испортить двигатели, обеспечивающие резервное электропитание. Заведующий столовой, толстомордый прапор Гаврилюк, готовый за традиционные тридцать серебренников всыпать в компот психотропный коктейль. Официантка офицерской столовой и ее напарница, посудомойка с такой же задачей. Машинист бульдозера, готовый в нужный момент изуродовать и перегородить дорогу. Двое секретчиков и капитан из строевого отдела. Эти все больше по части информационного обеспечения.
Бывшие люди легко говорили о своих планах на камеру, полагая беседу последней проверкой лояльности к новым хозяевам. Вербовал-то их, в конечном итоге, Блинов, а он был рядом. Никто не тревожился, все были откровенны.
Закончив беседу, Вояр вышел из кабинета с ощущением, что долго плыл в грязи, и теперь с него течет.
Майор благостно посмотрел на него, вытянулся и доложил:
— Чтобы вам, товарищ лейтенант, руки не марать, я их сам исполнил.
До Виктора потихоньку начал доходить черный юмор ситуации. Майор докладывающий лейтенанту и восемь трупов в здании особого отдела. Когда-то сюда придут подчиненные Блинова, и?
После доклада, Блинов застыл по стойке "смирно", умиротворенно улыбаясь краешком губ. Так, чтобы не нарушать строевого устава. Сомнения его не терзали, он был явно уверен в правильности и оправданности предпринятых действий. Кровь и трупы — всего лишь побочное следствие наведения порядка. Все, по мнению майора, было правильно, все было так, как и должно быть.
— Боже, что я наворочал, — с ужасом подумал Виктор. — И что теперь делать? Блинов явно свихнулся, но пока что может быть полезен.
Мысли путались и периодически становились отрывочными:
— Я ведь пару минут назад хотел ровно того же самого… Он желание поймал и исполнил. Да… Надо звонить Рябцову. Мы всегда в ответе за тех, кого приручили…
Взгляд Виктора пробежался по кабинету. Прямой телефон для связи с командиром части и аппарат ЗАС стояли на отдельной тумбочке. Блинов, не получивший указаний о дальнейших действиях, спокойно стоял в коридоре. Разве что, приняв положение "вольно". Лицо его выражало полнейшее спокойствие и отрешенность.
Тяжело вздохнув, Вояр снял телефонную трубку.
— Рябцов. Слушаю, — отозвалась мембрана.
— Владимир Иванович! Это Виктор, — разволновавшись, Вояр полностью пренебрег уставными нормами общения. — Вам надо это видеть.
На том конце провода некоторое время ошалело молчали. Потом последовал обманчиво-ласковый вопрос.
— Что это за Виктор звонит мне из кабинета начальника особого отдела?
— Вояр, товарищ генерал-майор. Извините за неправильное обращение. Но вам действительно надо здесь быть.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился генерал.
Виктор сел за стол, и пытаясь собраться с мыслями, закрыл лицо руками.
— Ну вот, — думал он. — А я деду не верил. И не началось-то еще ничего, а уже налицо один майор со съехавшей крышей, восемь свежих покойничков и пара чемоданов компромата. Ну прямо как в плохом детективе.
И никаких шансов сделать вид, что ничего не было. Теперь — только вперед.
Предчувствуя неладное, генерал Рябцов оставил порученца на улице со строгим приказом: никого не впускать.