Виктор поступил просто.
Во-первых, те, кто сохранил душу, пришли сами. Решение сражаться и готовность умереть должны быть осознанными.
Командир никого никуда не зовет. Не агитирует. Для этого есть подчиненные, которым поставлена задача всего лишь сказать, что возможность вернуться появилась.
Люди должны узнать, что есть лидер, который все и всегда делает правильно. Враги, от которых они бежали, для него — прах.
Иногда, очень редко, приходилось объяснять:
— Чем он лучше тех офицеров запаса, которых среди вас так много? Да есть небольшое отличие. Вы маетесь здесь. Он — действует там. Вы — дискутируете, он кладет абреков в пыль…
Или проще.
— Я видел, как глазницы мохнорылых заносит придорожная пыль. Может, среди них были и те, от которых ты бежал.
По-другому нельзя, потому как люди охотно подчиняются только авторитетным личностям. Которые знают, как надо, которые берут ответственность на себя.
"Мне осталось только исполнить простую, именно мне назначенную работу, я сделаю ее тщательно и именно так, как учат", — должен быть уверен человек. Скандальный в свое время эксперимент Милгрема был лишь иллюстрацией к столетиями использовавшимся властью методам.
Те, кого в пунктах приема человеческого вторсырья не успели искалечить до конца, делали шаг вперед:
— Записывай меня, сержант.
Вот вам и первый шаг к тому, чтобы деморализованный, находящийся в состоянии импринтной уязвимости обыватель, проще воспринял отказ от собственной воли и быстро уверовал в силу дисциплины. Которая действительно сила.
Людей переодевали в форму старого образца со складов мобрезерва, открытых Советами для ополчения. Многие помнили ее по выцветшим, трогательным фото из семейных альбомов. На этих фото были сняты бойцы, действительно сломавшие хребет самой опасной гадине в истории человечества.
Мы любим символы. Косвенное ощущение причастности к тому подвигу, что ни говори. Форма на мне такая же, правильно? Так может, я тоже могу?
Наивно? Однако, действенно. Когда потребовалось готовить реставрацию, первое что сделали — поменяли Армии форму. После Реставрации поменяли и форму и символы, не считаясь с расходами. Это — важно, действительно важно.
Форма меняет человека. Точнее, помогает ему измениться. Точно так же, как требования педантично придерживаться уставного порядка, иметь свежий подворотничок, говорить коротко, по делу, придерживаться уставных форм обращения.
На этом этапе потихоньку начинает рождаться новая общность спаянных одной целью людей. Пока переодевались, приводили себя в порядок, формировали отделения, взводы, роты, успели создать у окраин Грибовки и Молотовска полевой лагеря, оборудованные по всем правилам.
Будь у командиров больше времени, было бы достаточно и классических методике слаживания, многие из которых читатель мог прочувствовать на себе. Но времени как раз не было, потому в ход шло все, что можно было применить. Людей зарывали трактором в траншеи, наскоро укрепленные всем, что попадалось под руку, а потом откапывали руками; они научились падать спиной вперед в полной уверенности, что их подхватят крепкие руки. Пришлось проводить острые пробы с оружием, деньгами и наркотиками. Время, все определял фактор времени. Рассчитываемую обыкновенно на пару месяцев работу надо было делать в считанные дни.
Срок, за который сознание адаптируется к новой реальности естественным образом — от пятнадцати до двадцати восьми дней. Как его сократить, известно давно.
Потому однажды, на вечерней поверке, в каждом вновь формируемом взводе появился доктор, и многое бойцам объяснил. Они согласились, что время не ждет. Потому в оставшееся время было много ночных тревог и сладкого чая из разнотравья.
Наконец, настал момент задействовать магию имен. Ополченцы получили позывные. Точно так же, как разбойник получает кличку, послушник — монашеское имя, жена — фамилию мужа, а разведчик или писатель — псевдоним.
Зачем? Так это тоже просто. Бежавший от страшных моджахедов Семен Плетнев не вдруг решится выстрелить в упор или воткнуть штык в такое податливое, мягкое человеческое тело. Его учили не делать людям больно, уважать окружающих, соблюдать законы, уступать, соглашаться.
Беженец Плетнев на поступок не способен, а делать его рядовым Плетневым или ополченцем Плетневым, превращая в пушечное мясо — для правильного командира поступок невозможный, низкий, непорядочный. Фактически, обрекающий рядового Плетнева пасть смертью храбрых в первом же бою.