Кабинет президента республики. Старые верные бакинские кондиционеры без электричества не работают. Потому — жара. Несмотря на двойные тамбурные двери, ощутимо пованивает. Легкий сквознячок из настежь открытых окон несет запахи костра, и слегка маскирует понемногу становящуюся невыносимой сортирную вонь. Когда не стало воды, тупоголовые воины Аллаха все же успели лишний раз сходить в туалет. Слышно, как в комнате по соседству с кабинетом хлопотливо постукивает дизель-генератор.
Верные люди докладывают о начинающейся эпидемии желудочно-кишечных заболеваний — чтобы кипятить воду нужно топливо и керосинки, которые не у всех есть. Охрана готовит пищу прямо во дворе президентского дворца. На кострах. Но запасы еды тоже не бесконечны.
Оружие есть, но еще неделя-другая, и защищаться будет некому. Умные бегут. Абреков не останавливает даже угроза расстрела. Самые умные надеются на то, что им позволят умереть в бою. Лишь бы успели подойти войска, потому что Вояр такой чести им не даст. Подождет еще месяц, а потом сгребет полуживых бульдозером в ближайший овраг.
Воины Аллаха так умереть не желают. Им нужен бой. Но боя никто не дает. Глаза в глаза? Да о чем вы? Даже не надейтесь. Грамотно организованная войсковая операция от хладнокровного убийства отличается только названием. А уж имея в своем распоряжении штабных операторов, вобравших в себя опыт десятков войн двадцатого века… Рассечение, локализация мелких групп, зачистка. Вместо схватки глаза в глаза — минометы и артиллерия. Сто пятьдесят человек под зеленым знаменем с гордым волком сдуло в небытие двумя облачками шрапнели. Колонну, посланную к складам, уничтожили восставшие мертвецы. И везде — проклятые Аллахом минные поля!
— Что происходит, Ахмад? — спросил верного соратника глава самопровозглашенного государства. — Я получил посылку. Русы так никогда не делали!
— Делали, дорогой, — поднял залитые кровью от лопнувших сосудиков глаза имам. — И даже не так давно. Всего лишь лет пятнадцать назад. В Египте. Там захватили советских геологов. Так вот, не прошло и двух суток, как вождь того племени получил аккуратно упакованный сверток из свиной шкуры с головой брата. До того момента он даже не знал, что брат куда-то пропал, понимаешь? Геологов отпустили. И потом долго-долго извинялись, униженно кланяясь вслед посланцам далекой северной страны. Тогда это была наша страна, Джохар.
Гяуры не поленились приложить уши и пятачок, чтобы сомнений не было, что шкура именно свиная. Я знаю, тебе тоже положили…
— Совсем страх потеряли, гады. Получается, мало мы их!
— Наоборот, слишком много. Настолько много, что нам теперь конец. Причем, без вариантов. — огрызнулся Ахмад. — Видишь ли, не только в комментариях к Корану записано, что демонстрация крайней жестокости есть демонстрация слабости. Власть сильна согласием и совсем небольшим, буквально фоновым уровнем террора.
Переходя известные границы, фактически заявляешь, что иных способов удержать ситуацию, кроме как утопить проблему в крови, у тебя нет.
— Так что, страх не помогает?! — возмутился генерал. Его точеные ноздри затрепетали, на породистом, красивом лице с узкими усиками появилось отработанное, но слишком уж картинное, чтобы быть искренним, выражение гнева.
Грузный, одышливый имам, полная противоположность сухого, как арабский жеребец, генерала, только досадливо отмахнулся.
— Прибереги красивые позы для митингов, Джохар. Так же, как я берегу красивые слова до того момента, когда приходит пора сказать их в мечети. Чтобы заменить словами отсутствующие медикаменты, например. Ты готов меня услышать?
— Да, — сбросив так не понравившуюся собеседнику маску, примирительно сказал генерал.
— Тогда слушай и постарайся понять: как только начинается резня, настоящая резня, вроде той, что сотворили наши люди, ты становишься недоговороспособен. С тобой просто не о чем говорить. На террор правильные люди отвечают террором, и террористы заканчиваются. Нас ведь предупреждали, помнишь?
Теперь ответь: сколько раз в истории Владыки в ответ на партизанщину вырезали всех, кто выше тележного колеса?
— Не сосчитать.
— Им это тоже известно.
— Похоже, так.
— Они сильнее, понимаешь? Их больше. В их памяти дремали сотни выигранных сражений. Теперь русы проснулись. Остановить такой каток — ни у кого сил не хватит. Ни у нас, ни у тех, кто затеял эту авантюру. Фюрер, и то не смог. А ему вся Европа помогала.