Сознание услужливо подсунуло картинку из последнего новостного блока "World News": столбы жирного черного дыма, и страшное, как огонь под адскими сковородками, багровое пламя, видимое за сотни километров. Скачущие, как в приступе лихорадки, графики биржевых котировок, голоса комментаторов, похоронными голосами вещающие о невосполнимых потерях рынка.
За спиной этого, похожего на студента, парня, незримой тенью стоят десятки тысяч вооруженных и прекрасно мотивированных людей, — продолжал размышлять Бадри. — В его распоряжении доходы… Да что я глупости несу?! Разговор уже не о деньгах, молодой человек фактически уже контролирует весь Юг России.
За его спиной — абсолютное, фанатичное доверие населения, полностью подконтрольные местные Советы и незримая поддержка уцелевшего с советских времен директорского корпуса и силовиков.
Никто не знает, каковы интересы возглавляемой им структуры в ближайших к автономии республиках, но те, кто дал муджахедам хоть полкопейки, уже ощутили тяжкую десницу на выях своих. Где, спрашивается, сейчас те, кто поддерживал боевиков за счет денег, зарабатываемых в обеих столицах? Где они, гордые владельцы заводов и оптовых рынков? Были люди, и нету их.
Как любят говорить на Кавказе: "Кто бежал — бежал, кто убит — убит". Только, в данном случае, неизвестно, кто бежал, а кто убит. Исчезают люди, закрываются офисы, и только длинные гудки в ответ на вызов. Неизвестность делает страх нестерпимым.
Этот парень не забыл никого. В числе прочих, исчез внук известного детского писателя, под чьи гарантии сдалось семьдесят четыре человека.
Истерзанные тела солдат потом нашли, но столичный демократ предполагал себя выше любого суда. Видать, ошибался.
По слухам, которые достоверней сообщения в программе "Время", его потрохами при большом стечении народа пальнули из пушки в сторону заката. И все молчат. Все знают, и все молчат!
Мэры обеих столиц срочно отбыли поправлять нервы на Лазурный Берег, и от каких-либо комментариев воздерживаются. Люди знающие осторожно намекнули, что на скорое возвращение надеяться не стоит. Силовики делают вид, что идет страшно секретное следствие, и безразлично отвернулись. В такую драку они не полезут. Да и нет там единства, одни склоняются на одну сторону, другие — на другую. Поэтому, никто не знает, сколько их поддержит сидящего напротив. И спросить — некого.
Легенду не спрашивают о мелких шкурных делишках. У этого парня в старой полевой форме словно бы нет личных интересов. Он ходит в вытертом хб, спит в солдатской койке, ест с ополченцами из одного котла и укрывается солдатской шинелью. Как когда-то его земляк. Но земляк при случае грабил банки, с ним договориться было бы проще. Этот водил людей в штыковую атаку.
При одной мысли о том, что в реальности означает штыковая атака, Бадри передернуло. Положить свою жизнь на кончик отточенного лезвия? Не знаю, думал удачливый и рисковый бизнесмен, не знаю. От одной мысли становится нехорошо, мутит и голова идет кругом, а ведь в ствол заглядывать случалось. Глаза в глаза, и железо в руках — это совсем не то, что нажать на курок, толкались в голове обрывки мыслей.
— Так что же мне делать?! Точнее, так: что Он способен сделать с земляками, зарабатывающими свой хлеб в этой стране? Их же здесь давно больше, чем на Родине, где вдруг не стало ни хлеба, ни работы. Что станется, когда новая власть придет к нам? Что будет с газопроводом зимой, если будут сказаны не те слова? Что будет с моими бизнес-интересами и семьей? — в голове усталого, как грузчик в конце смены гостя, словно в калейдоскопе, мелькали возможности и вероятности.
С трудом сглотнув в горле ком, Бадри выдавил из себя единственно верные слова:
— Мы никогда не можем сказать вам "да". Наше молодое государство не вполне самостоятельно. Все решения, я имею в виду, значимые решения, принимаются за либо океаном, либо послом известной Вам страны. Наш президент их лишь озвучивает.
Вояр заинтересованно, тепло смотрел на собеседника. И Бадри, наконец, решился:
— Мы не можем сказать "да". Но мы отвернемся и ничего не заметим. И даже немного поможем.
Ровно через неделю базы подготовки боевиков были залиты адским пламенем горящего мрачным, тускло-красным огнем зажигательного состава. По ущелью плотно отработали 125 миллиметровые ампульные огнеметы образца 41 года. Холостые патроны 12 калибра вытолкнули в сторону противника жестяные банки, заполненные жидкостью КС. У цели сработали взрыватели ТАТ-8, разбрызгивая мелким дождичком огненную смерть. Жидкость КС горит лишь три минуты, и у пламени относительно низкая температура, примерно тысяча градусов. Но людям, превращающимся в катящиеся по камням огненные шары, вполне хватает. Понятное дело, все, пытавшиеся выскочить из мышеловки, были скошены кинжальным огнем таких же старых, как и ампулометы, ДШК. Оружие, служившее дедам против фашистов, помогло против наследников старых врагов и внукам.