— Благодарю, — кланяется господин Пера. — Необыкновенный, замечательный суп!
— Это уж Юцина заслуга, сегодня она редуша.
— Ну, господжица, должен признать… в такие годы и так мастерски готовить! Могли бы пансион открыть! — брякнул гость и, сообразив, что хватил через край, покраснел и поспешил поправиться: — Они там, хочу сказать, просто ученики по сравнению с вами.
Родители, люди умные, сделали вид, будто ничего не заметили, а Юла словно бы и не расслышала; она с увлечением занялась супом, утирая попеременно то салфеткой рот, то передником лицо.
— Пожалуйста, ещё паприкаша, если понравилось, — потчует поп Спира.
— Покорно благодарю! — отказывается гость.
— Правильно, и я бы так сделала. Надо оставить местечко и для покенса, — одобряет матушка Сида. — Поглядите, какая корочка румяная! — и ставит блюдо перед господином Перой.
Преподобного отца не интересовали тушёные цыплята: как истый серб и сын православной церкви, он терпеть не мог это швабское жаркое и ждал гужвару — любимое своё кушанье.
— Не по нутру мне эти покенсы-нокенсы, или как вы их там называете! Никогда не знаешь, что тебе достанется! Хочется белого мяса, а выудишь шею с головой! Швабская скаредность и только, чёрт бы их драл, извините за выражение! Сотню людей одним цыплёнком хотят накормить — и угостить хочется и опять же, чтоб подешевле! Ничего нет лучше, если сготовлено по-настоящему, по-сербски, даже отсюда отлично видно на кухне, где у него голова, а где, извините, огузок!
Поданная гужвара получила общее одобрение. Даже отец Спира, который вечно твердил, что родителям не полагается, в сущности, хвалить детей в глаза, отступил на сей раз от своего принципа и похвалил гужвару.
— Хорошо испечена и жирна, в этом всё дело! — сказал он. — Меня не интересуют торты и прочие подобные им выдумки. Иное дело гужвара! И перед ней можно съесть только одно блюдо, не больше. Что это за тесто, ежели оно не жирное, ежели жир не течёт по бороде. А тонкости там разные — нет, это не для меня!
— Совершенно верно, вы вполне правы. Я тоже предпочитаю всяким пирожным хорошую савиячу[36], — поддакивает гость.
Гужварой обед закончился; беседа оживилась. Покуда ели, разговаривали мало, а сейчас, за вином, и разговор завязался.
Поп Спира был человек довольно молчаливый, а тем более во время еды, так как придерживался золотого правила Доситея[37]: «Когда ешь — ешь, а не разговаривай». Вино было прекрасное, к тому же ещё поп Спира всё расхваливал его, отмечая достоинства и действие.
— По-моему, — разглагольствовал он, — человек должен жить весело. А как, чёрт возьми, быть ему весёлым без вина? Недаром сказал царь Давид в одном из своих псалмов: «Вино веселит сердце человека!» А такое вино далеко не всюду найдёте. Вот господин нотариус знает толк в вине, и чуть только потянет его хлебнуть доброго винца, он прямёхонько ко мне: «Сердитесь не сердитесь, пришёл, скажет, опрокинуть стаканчик». А кой чёрт стаканчик— выдует целый десяток!
— А то и двадцать! — ввернул, улыбаясь, господин Пера.
— Да, да, именно, как вы сказали, и двадцать! А что вы думаете! Вы ещё не видели его, один красный нос чего стоит! Прошу вас…
— Нет, благодарю!
— Да попробуйте! Терпеть не могу церемоний!
— Разве что попробовать, — уступает гость, — но только с водой, как учили древнегреческие философы.
— С кем поведёшься, от того и наберёшься! Да пропади они пропадом. То был Ветхий завет, а сейчас Новый! — острит отец Спира. — Вы лучше этак, по-христиански, истинно по-сербски, чистого вина тарарахните, как наш Королевич Марко[38]. Только попробуйте!
Господин Пера взял стакан и отпил половину, а отец Спира, облокотясь на правую руку, левой захватил бороду и с блаженным видом уставился, не мигая, на гостя.
— Ну как?! Что скажете на это?
— Отменно, — произносит господин Пера, прищёлкивая языком, и, поражённый, смотрит на хозяев. — Ей-богу!.. И много у вас в погребе такого вина хранится?
— Хе-хе! Сколько есть, столько есть! Одно скажу — за сегодня нам его не выпить, даже если примем в компанию самого Королевича Марко.
— Положа руку на сердце, я не очень разбираюсь в винах, но, уверяю вас, такого ещё никогда не пивал. Такого — никогда!
— Верю, охотно верю, — посмеивается с довольным видом поп Спира. — Я вам говорю: чистое, натуральное… безо всяких примесей, а вы ещё отказывались. Эх, что за молодёжь ныне! А потом удивляются, почему так мрут от истощения. Я в вашем возрасте мог натощак выпить столько, сколько трое вас нынешних после жирной отбивной не выпьют.