– Вот продадим альбом рекорд компании, – мечтала она вслух Татьяна, – денег получу много-много и квартиру себе куплю как у Бальгана. Даже еще больше. Ты приедешь ко мне жить?
– А что я буду тут делать в столице? – спросил Краб. – С тоски помирать? Я Москву не люблю, мне в Заполярье нравится, там снег, полярная ночь, северное сияние. Выйдешь вечером сопки кругом белые, метель метет и никого вокруг! А здесь толкотня, суета, возня какая-то мышиная. Я к тебе в гости буду приезжать.
– Жаль, – вздохнула Татьяна, – одна я тут, совсем одна. У матери с отчимом своя жизнь, тебе твоя бригада морской пехоты дороже меня.
– Да не дороже, Таня, – ответил отец, – просто служба это то, для чего я живу. Я к тебе в гости буду приезжать каждый отпуск. Ладно?
Татьяна кивнула и в это время зазвонил ее мобильный телефон. Она взяла трубку и вышла на кухню. Краб уже привык, что дочь всегда разговаривает по телефону в другой комнате, а потом возвращается и рассказывает ему кто звонил, если считает это нужным. В этот раз Татьяна говорила недолго, торопливо вышла в зал, где отец сидел на диване и щелкал пультом телевизора и рассказала, что звонила Марина, что у нее с ее кузеном случились неприятности. В том самом универсаме, куда они вместе недавно заезжали и куда жена Бальгана пристроила своего двоюродного брата грузчиком, произошла нехорошая история.
А история заключалась в том, что Кирилл вез по улице какую-то тяжелую тачку с продуктами и протаранил ей иномарку, которая стояла возле входа и теперь хозяева иномарки требуют с Марины выкуп, потому что с Кирилла взять нечего. Марина приехала на своей "Тойоте" разбираться с этим вопросом, а ее из ее автомобиля высадили, оставив машину в залог. Вымогатели забрали с собой Кирилла и потребовали три тысячи долларов за испорченную ее кузеном иномарку, а, как сказала Марина, на этой ржавой иномарке просто царапина сантиметра три на двери. Краб поинтересовался – почему бы Марине не обратиться в милицию, там сейчас подобные вопросы решаются очень быстро и весьма положительно, но Татьяна ответила, что если Марина пойдет к ментам, то о том, что в Москве находится ее кузен узнает Бальган. А Краб, наверное, должен помнить как продюсер относится к родственникам Марины, поэтому не должен задавать глупых вопросов, а одеваться и взять с собой пистолет.
– Ты же говорила, что его нужно выбросить, – напомнил Краб.
– Дура была, – ответила Татьяна.
В дверь позвонили и на пороге появилась грустная Марина, приехавшая от универсама к Татьяне на такси. Она спросила – не Татьянин ли "Lexus" стоит на против ее подъезда? Дочь с гордостью ответила, что это ее новая машина и что на нем они сейчас и поедут на разборки. Марина обрадовалась, словно это была ее покупка, обняла Татьяну, расцеловала и поздравила с первым крупным приобретением. Потом они все вместе вышли на улицу, сели в машину и поехали к универсаму.
Татьяна вела машину, Краб сидел рядом с ней, а Марина села сзади. По дороге Краб попытался выяснить что за люди держат в заложниках ее брата. Марина ответила, что с ней говорили три южанина с сильным акцентом, но какой национальности были эти вымогатели, она не знает, потому что в этом не сильно разбирается. Заехали за универсам и Краб увидел, что возле Марининой "Тойоты" и стоящей рядом с ней "Ауди" их уже ждут люди.
"Черных" было уже четверо и, увидев подъехавший навороченный "Лексус" они поднапряглись, ожидая, что оттуда вылезут амбалы в количестве штук пяти, но из автомобиля вышли только Краб и Марина, Татьяна осталась сидеть за рулем в машине. Южане расслабились, не увидев амбалов – хотя Краб и выглядел весьма представительно, весь облаченный в недешевую кожу, но все-таки он был один, а их было четверо – все усатые как на подбор, темнолицые, глаза горят бешеным огнем. Среди кавказцев выделялся один – пожилой с обильной проседью на черных волосах. К нему и подошла Марина, а Краб встал чуть позади.
– Привезла деньги, женщина? – спросил кавказец.
– Я привезла тысячу долларов, – ответила Марина, – но мне кажется, что за царапину в пять сантиметров и этого много. Где мой брат?
Кавказец пощелкал языком и покачал головой.
– Ай-ай-ай, так не пойдет, – сказал он, – мы же сказали свой цена – три тысячи. Если ты будешь мне возражать говорить, то будешь давать нам пять тысяч.
– Покажи царапину на машине, – сказал Краб, выходя из-за спины Марины.
– Ты кто такой, а, ара? – спросил седой.
– Я автомеханик, – ответил Краб, – разбираюсь в царапинах, как линиях у себя на ладони. Давай, показывай.
Седой кивнул одному из своих помощников – молодому парню с торчащими, как у саблезубого тигра зубами, мол, покажи ему повреждение. Тот пошел к "Ауди", а Краб последовал за ним. Саблезубый остановился у двери машины, нагнулся и ткнул пальцем в едва заметную царапину внизу двери. Краб посмотрел. Была ободрана краска, но края ее уже давно облезли, а повреждение даже слегка проржавело. Царапина явно была несвежей.
– Тебя дурят, Марина, – сказал Краб, поднимаясь, – этой царапине сто лет в обед, это не Кирилл ее тут посадил. Просто гости столицы захотели денег сорвать с тебя по легкому – вот в этом и вся причина.
Кавказцы поначалу даже обомлели от такого явного напора. Быстрей всех в себя пришел седой. Он сделал едва заметный жест рукой и Крабу в бок ткнулось лезвие ножа, который держал саблезубый. Марине преградил путь к отступлению еще один южанин, а оставшийся пузатый, кривоногий кавказец вразвалочку подошел к отцу Татьяны.
– В зубы хочешь, автомеханик? – спросил он. – Умный, да?
– Давайте разойдемся с вами по-хорошему, – предложил Краб, – вы приведете сейчас сюда Кирилла, мы сядем в свои машины и уедем отсюда.
Но у кавказцев это его намерение разойтись по-доброму вызвало только смех. Их было больше, нож приткнут был к его боку, а он тут еще свою волю показывает. Седой сказал, что теперь они им должны уже пять тысяч, а если до утра денег не будет, то они тогда "Тойоту" Марины заставят переоформить на себя. А если они откажутся это сделать, то больше не увидят своего Кирилла. Краб на это ответил им, что если через минуту Кирилла не будет здесь, то скорее всего им всем придется взять больничный на рынке и отлеживаться дома от многочисленных ушибов и травм. Упоминание о рынке повергло седого кавказца в бешенство.
– Э-э, ты, баран, мы не азеры, мы армяне! Мы на рынке не торгуем! – вскричал он. – Мы таких как ты, баранов, разводим!
– Чабаны, значит? – усмехнулся Краб.
Южане не сразу поняли юмора, но когда поняли их всех заколотило от злости. И в этот момент Краб легким, незаметным для глаза движением вдруг сделал замысловатый пас руками, словно фокусник и в его руках чудесным образом оказался нож саблезубого, а сам армянин от толчка локтем Краба в грудь позорно плюхнулся на попу. Отец Татьяны легко переломил нож напополам и выбросил две его части в разные стороны.
– Ах, ты, б…, – воскликнул кривоногий.
Он хотел ударить Краба в лицо, но не успел, потому что почувствовал такую боль между ног, что ему показалось небо с копеечку. Следующую серию ударов по лицу и по корпусу он даже не ощутил – они были ничто по сравнению с той болью, которую он испытал от первого пинка в промежность, поэтому мягко и незаметно для себя он уплыл в просторы бесчувствия, повалившись на асфальт рядом с грязным колесом "Ауди". Саблезубый, которому Краб поломал любимый фамильный нож кинулся на обидчика сзади, но отец Татьяны поймал его в захват и бросил через себя прямо под ноги седому. Главный армянин стоял ошарашенный происходящим.
Он уже думал о том, что лучше бы приехали пять амбалов, чем этот на первый взгляд неприметный мужик – по крайней мере тогда бы его ребята были бы готовы к нападению. Краб стремительно подошел к седому, схватил его за ухо и нагнул к земле. Саблезубый попытался подняться, но Краб носком ботинка ударил его прямо по зубам. Удар был нокаутирующим и армянин, раскинув руки уткнулся мордой в снег, моментально окрасившийся кровью. Краб подтащил седого к капоту "Ауди", провел его мордой по грязному металлу и спросил: "Где Кирилл?". В этот момент Марина вскрикнула, Краб обернулся и увидел, что тот южанин, что сторожил жену Бальгана держит в правой руке нож, размахивая им в воздухе, а самой Марине сдавил шею, придушив ее левой рукой.