– Так ты теперь представитель Дольской? – удивленно воскликнула Татьяна.
– Да, – выдавил из себя продюсер, – так сложились обстоятельства, что мне пришлось…
– Ой, Бальган, не надо пенять на обстоятельства, – махнула рукой Татьяна, – я тебя не осуждаю. Рыба ищет где глубже, человек где лучше. Так что же ты, как представитель Дольской хочешь нам сказать?
– Я за вами приехал, – ответил он, глядя в пол, – чтобы вывезти вас из Москвы.
Татьяна и Краб переглянулись – ни еще даже не решили куда ехать Татьяне, а их уже поторапливают. Дольской не терпится поскорее от нее избавиться.
– Я хотела еще съездить к Марине попрощаться, – сказала Татьяна.
– Какой смысл? – пожал плечами Бальган. – Марина в коме, она не приходит в себя…
– Я просто хотела ее увидеть… – ответила Татьяна.
– Хорошо, – согласился Бальган, – давайте съездим в больницу, а потом вернемся сюда и будем собираться.
Через десять минут они были готовы чтобы ехать в больницу, сели в Бальгановский "Мерседес" и поехали.
– Как там твоя зайка? – спросила Татьяна.
– В больнице лежит на сохранении, – ответил Бальган, – после смерти брата у нее чуть не случился выкидыш.
Татьяна ничего не ответила на это. Продюсер сказал все это таким тоном, как будто Татьяна и ее отец были виноваты, что у его зайки чуть не случился выкидыш. Татьяна отвернулась к окну и в это время сотовый телефон продюсера зазвонил. Это была Дольская, она интересовалась положением дел. Бальган ответил, что они направляются в больницу к Марине, по дороге заедут за билетами на Мурманский поезд, а потом приедут обратно в съемную Танину квартиру и начнут собираться.
Дольская в трубке стала визжать и хрюкать, как свинка, кричать – какая еще Марина? Она требовала от Татьяны и ее отца, чтобы они немедленно убирались из Москвы! Потом узнала где они находятся и приказала ждать ее, она сама хотела "попрощаться" как она сама выразилась. Все козыри в создавшейся ситуации были на руках у Дольской, она торжествовала. Продюсер остановил свой "Мерседес" на обочине малооживленного шоссе и вышел на улицу покурить. Краб тоже вышел, встал рядом, поинтересовался – где теперь его охрана – два крепыша-десантника?
– А-а-а, – махнул рукой Бальган, – толку от них никакого, я их уволил…
Потом он повернулся к отцу Татьяны и горячо зашептал:
– Ты меня осуждаешь? Ты думаешь, что я тебя подставил? Да, я сбежал тогда от дома Дольской, потому что были выстрелы, мне стало страшно, я думал это тебя подстрелили! Какой мне был смысл оставаться там и ждать милиции? Я же продюсер, а не морской пехотинец, я помочь хотел, а оно вон как получилось.
– Ладно, Бальган, проехали, – сказал ему Краб, – делай свою работу.
Невдалеке показался лимузин Дольской. Он стал снижать скорость и припарковался впереди машины Бальгана, метрах в пяти. Продюсер, когда лимузин Дольской остановился, побежал к нему, преданно виляя ягодицами. Расклад сил изменился и ему теперь приходилось заискивать перед женщиной, которую еще недавно он не замечал. Но теперь у них было общее перспективное дело – нужно было стараться не ссориться.
Из лимузина вылезли два охранника Дольской, которым здорово досталось от Краба в доме поп-дивы. Они смотрели на него с нескрываемой ненавистью. Краб заметил, что пиджаки в районе груди слева у них оттопырены – явно под ними была кобура. Видимо, после нападения на нее на вилле, поп-дива решила вооружить свою охрану огнестрельным оружием. Бальган нагнулся над открывшимся окошком лимузина, Дольская что-то сказала ему и продюсер подбежал к своей машине, открыл дверцу и сказал Татьяне, что поп-дива сказала придти к ней. Татьяну, которая и так едва сдерживала свой гордый нрав, это "приглашение" взбесило.
– Если ей надо, то пусть сама потрудиться свою задницу поднять, вылезти и поговорим на улице, – сказала она.
Бальган побежал к лимузину и передал сказанное Татьяной в более мягких тонах. Дольская соблаговолила выйти, Татьяна тоже вылезла из "Мерседеса" и направилась к ней. Они подошли друг к другу. Поп-дива торжествовала.
– Ну что деточка? – с издевкой спросила Дольская. – Кончилась твоя карьера? Зато папочку спасла. Смотри какая ты благородная.
– Да уж не чета некоторым, – ответила Татьяна.
Лицо Дольской перекосилось от злости, побледнело, но она сдержала свой гнев и сказала:
– Я вообще-то хотела сказать тебе вот что…
Но закончить она не успела. Краб вдруг увидел зеленые "Жигули", которые двигались в их направлении. Они ехали по дороге в потоке машин и все-таки что-то в них было не так – это Краб интуитивно почувствовал. "Жигули" резко затормозили возле лимузина, из них выскочил человек в шапочке-маске с прорезями для глаз и вскинул руку с пистолетом в направлении Татьяны, которая стояла к нему спиной. Убийца уже в третий раз хотел выстрелить ей в спину. Краб находился слишком далеко от Татьяны, чтобы как-то спасти дочь или помешать киллеру – он мог только крикнуть ей:
– Ложись!!!
Татьяна, привычная к тому, что вокруг нее постоянно стреляют, услышав окрик отца, моментально, даже не оборачиваясь, рухнула прямо в придорожную грязь и, откатившись, спряталась за лимузином.
И в этот же момент киллер несколько раз подряд нажал на курок. Стрелял он прицельно и если бы Татьяна не упала на землю, то убийца прострелил бы ей спину в районе лопаток. Но Татьяна сумела себя уберечь. А вот Дольская не привыкла, что вокруг стреляют и на окрик: "Ложись!" не среагировала. Поэтому пули киллера попали ей прямо в грудь. Поп-дива пошатнулась, глаза ее закатились, изо рта хлынула кровь и она как подкошенная рухнула на грязный снег. Ее охранники полезли за пистолетами, но киллер на это среагировал, повернулся и пока один из охранников расстегивал кобуру, прострелил ему живот. Охранник выронил пистолет и сам упал. Второй охранник Дольской свое оружие достал, но спрятался за лимузином и не высовывался.
Краб не был вооружен, рядом с ним, спрятавшись за капот "Мерседеса" мелко трясся от страха перепуганный Бальган. Киллер был настроен решительно. Промашка его не спугнула, очевидно он твердо решил на этот раз добиться результата и поставить точку в этом затянувшемся деле. Он видел где спряталась Татьяна и направился за лимузин, держа пистолет в вытянутой руке, а второй поддерживая кулак снизу. Но и Татьяна, на которую покушались уже в третий раз, поднаторела, "нюхнула пороху", как говорят в войсках и потому действовала под стать своему отцу. Укрывшись за лимузином, она не стала ждать, когда за ней придут, а незаметно подлезла под него.
Краб просто не знал что делать. Высунуться, попытаться атаковать киллера с голыми руками было глупо – убийца не промахнется. Краб заметил, что дочь спряталась под машину и одобрительно качнул головой. В его голове промелькнула мысль, что раз уж из дочери певицы не получилось, так может быть, получится хороший офицер морской пехоты?
Киллер зашел за лимузин и не обнаружив там Татьяны сильно удивился. За его спиной в это время находился вооруженный пистолетом охранник Дольской, который спрятался за припаркованной на обочине "Газелью" без водителя. Но он не мог совладать ни с собой, ни с оружием. Краб сразу понял, что парень не обстрелян – его трясло мелкой дрожью так же как и Бальгана. Ему бы выстрелить киллеру в спину и покончить, но он нелепо выскочил вперед и крикнул: "Руки вверх!". Киллер моментально обернулся, в повороте резко уйдя вбок, чтобы пуля того, кто крикнул руки вверх прошла мимо и не раздумывая выстрелил. Охранник с простреленным лбом упал, так и не сделав ни одного выстрела.
В это время Краб за его спиной перебежал до раненого в живот охранника, схватил его пистолет и увидел, что телохранитель Дольской даже не снял его с предохранителя. Киллер услышал или почувствовал, что за ним кто-то есть, резко повернулся и Краб едва успел спрятаться за "Газель", где до этого прятался убитый охранник. Машины по трассе пролетали, не замедляя хода, боясь попасть под обстрел. Милиция наверняка была уже где-то на подходе, поэтому у киллера оставалось не так много времени. Татьяну он обнаружить не мог, злился, поэтому Краб не спешил стрелять.