Таня согласилась с таким планом, они поужинали, вышли на улицу, сели в машину и поехали в сторону МКАДа. Добирались больше часа, потому что на Ленинградском проспекте пришлось постоять в пробке полчаса, зато за МКАДом дорога была свободна. "Жемчужина Мамонтовки" представляло собой серый сарай, подсвеченный цветными лампочками снаружи. Машину припарковали немного в стороне, чтобы она не мелькала перед входом, Татьяна осталась в автомобиле, а Краб пошел в кафе.
* * *Он перешагнул через его порог и очутился в отделанном деревом под старинный трактир зале с низким потолком, где было сильно накурено и царил полумрак. За барной стойкой с унылым лицом потягивала кока-колу из высокого стаканчика блондинистая барменша, посетители сидели за деревянными столиками прямо в куртках и пальто и были однообразно похожи – словно все были братьями – коротко стриженые с низкими лбами и плотно сбиты. Очевидно, здесь была своя "тусовка", где недоброжелательно воспринимались новые лица, потому что почти все посетители повернули головы и недобро посмотрели на нового посетителя "Жемчужины".
Краб подошел к стойке и заказал себе пепси со льдом, чем вызвал презрительную усмешку барменши. Вероятно, по ее мнению пепси со льдом пьют только конченые неудачники. Но Крабу было начхать на ее мнение относительно своей персоны – он искал глазами Коваленко и нашел того, кого искал. В самом дальнем углу кафе за инструментом сидел волосатый очкарик и крутил какие-то ручки на усилителе. Вероятно, Краб зашел в кафе как раз когда была пауза в музыкальной программе, потому что Коваленко, закончив с настройкой, объявил в микрофон следующую песню.
Она была адресована местной "братве" и зал взорвался аплодисментами и свистом. Коваленко с печальным видом пропустил вступление и потом хриплым голосом запел что-то о неудавшемся побеге из мест не столь отдаленных. Краб засомневался в том, что он приехал по назначению – уж больно песни и голос очкарика не походили на тот материал, который он слушал только что вместе с Татьяной на компакт диске. Может быть, это был вовсе и не Коваленко, а какой-то другой музыкант? Барменша поставила ему на стойку пепси и Краб спросил у нее:
– А скажите, этот певец и есть тот самый Коваленко?
– Ну, это Коваленко, а че? – спросила она.
– А чего он тогда поет какую-то блатную чушь? – сам себя негромко спросил Краб, взяв стакан.
Барменша злобно зыркнула на него глазами, потом покосилась на местную "братву", которая сидела за двумя сдвинутыми вместе столами и картинно "тащилась" от песни. Барменша вероятно подумала о том, что если бы бандиты слышали, что сказал этот "старый пень", они бы его порвали на куски. Но Крабу было наплевать на "братву" – ему нужен был Коваленко, поэтому он взял свой стакан, отошел от бара и присел за свободный столик, не сводя глаз с певца. Тот был среднего сложения, сутуловатый, по его поведению явно было видно, что он, как говорится, находится не в своей тарелке. В темноте не было видно его глаз и поэтому Краб решил подойти поближе. Когда Коваленко закончил песню, Краб подошел к нему и поинтересовался почему тот поет какую-то блатную ерунду, а не исполняет своих песен, например, "Я неудачник". Коваленко растерялся, заерзал на стуле и спросил – откуда он знает его песни?
– Допустим, я продюсер, – ответил Краб и скрестил руки на груди, скопировав при этом выражение лица Бальгана.
Но внешне на продюсера он не был не слишком похож и поэтому Коваленко, затравленно взглянув на него и не поверив, ответил, что он поет тут то, что ему публика заказывает и за что деньги платит, а свои песни он поет дома для себя. Во время разговора композитор несколько раз стрельнул призывно глазами в сторону местной "братвы", которая, вероятно, его опекала от назойливых посетителей. Краб в это время поинтересовался – могут ли они присесть за столик и переговорить по одной теме после окончания его певческого отделения? Композитор не сразу ответил на этот вопрос – сначала стал мяться, глаза его испуганно забегали, а потом он ответил неопределенно ни да, ни нет – промычал что-то нечленораздельное.
Краб подумал в этот момент, что, наверное, с их с Татьяной стороны разумнее бы было подождать Коваленко возле кафе. После того как он выйдет с работы, схватить за шиворот, засунуть в машину и уже потом вести с ним разговор. Но, во-первых, умная мысля приходит опосля, а во-вторых, Коваленко мог с работы сразу же от входа сесть в такси и уехать – тогда бы вообще Краб не смог бы его достать. Краб сказал, что подождет Коваленко за своим столиком и в это время, толкнув Краба плечом, со стороны стола местной "братвы" появился здоровый, сильно поддатый детина и спросил у музыканта хриплым басом: