Толпа загудела еще громче. А женская половина заверещала так, что в ушах зазвенело. А все потому, что король пожелал избавиться от верхней части своего туалета. Трогир же так и остался в жилете.
И вроде не должно меня это все волновать. Я практически не знала принца. Но что-то внутри меня болезненно сжималось, когда невольно думалось, что он может пострадать. По сути, он был… милым. Ну, подумаешь, кожа зеленая и клыки. Зато душа добрая. Что, судя по всему, у троллей редкость. Хотя… если вспомнить, как Трогир засунул в рот своей любовницы несчастный край покрывала… или простыни. В общем, так себе поступок, если честно. Но в оправдание принца могла сказать, что голос у его пассии был так себе. А верещала она столь громко, что голова могла в любую секунду заболеть.
Я даже не заметила, когда все вдруг стихло. Вроде еще секунду назад тролли шумели, переговаривались, свистели. И тут в краткий миг — ни звука. Казалось, даже птицы, прячущиеся в тени деревьев, растущих в стороне, притихли, в ожидании поединка.
Король закричал, обнажая удлинившиеся клыки. Ногти на руках превратились в когти. Трогир тоже мало стал походить на человека. Если почти всегда его главным отличием был необычный цвет кожи, то теперь к нему прибавились клыки и когти. Еще и взгляд стал каким-то звериным. Словно хищник, вышедший уже давно на след своей жертвы, наконец-то ее настиг.
Тролли сцепились, огласив округу утробным рычанием. Одновременно с этим пламя, до этого спокойно тянущееся к светлеющему небу, заплясало, словно безумный шаман. Его странным пляскам вторил возобновившийся шум. Местные жители, все, как один, стали хлопать в ладоши, то ли пытаясь подбодрить дерущихся, то ли — задать определенный ритм пламени.
Только я стояла и ничего не делала. А что могла предпринять? Выскочить на поляну, встать между королем и принцем и потребовать, чтобы они прекратили это безумие? Да кто меня вообще послушает? Еще и ноги отказывались подчиняться. Я ни шага не могла сделать.
Обхватила себя за плечи, пытаясь таким образом скрыть сковывающее тело напряжение. Но ничего не выходило. Я дрожала, словно одинокий сухой лист, задержавшийся на тоще й ветке. Уже осень, а я все цепляюсь за лето.
Мерзкое, давящее состояние, когда ты в полной мере ощущаешь всю свою ничтожность. Когда понимаешь, что можешь быть лишь наблюдателем, стоящим в стороне в относительной безопасности.
Когда Трогир пропустил удар отца и когти прошлись по его щеке, я вскрикнула. Приложила ладонь ко рту, чтобы приглушить сорвавшийся с губ всхлип. Из глубокой царапины потекла кровь. Но мой нечаянный защитник и мучитель в одном лице, словно не заметил этого. С новой силой ринулся в бой, нанося короткие сильные удары. Показалось, что он нарочно поддался, чтобы его противник расслабился, подумав, что после первой выступившей крови, поединок можно считать законченным и победитель очевиден.
Король был слишком уверен в своей победе. Это и была его главная ошибка. Он недооценивал своего сына. А ведь должен был знать о силе своего наследника лучше, чем кто-либо. С другой стороны, Трогир мог до сегодняшнего дня и не показывать свои преимущества перед отцом. Чтобы, как сейчас, в решающий момент вытащить козырь из рукава. В случае с троллями, правильнее было бы сказать, из кармана штанов. Или голенища сапога.
— Ох… — выдохнула стоящая рядом со мной тучная женщина.
Приложив руки к пышной груди, она продолжала охать, играя роль обеспокоенной воздыхательницы. Но ее глаза горели азартом. Ну да, для кого-то это все было развлечением. А как по мне, так сложно представить себе пытку более изощренную. Раньше я переживала за родителей. За немногочисленных подруг, которые, загуляв, не смотрели на часы, показывающие позднее время. Но сейчас все мое беспокойство сосредоточилось на одном конкретном тролле.
Они снова сцепились. Отец и сын, король и принц. Наблюдать за их поединком было невыносимо. Впрочем, если начну расписывать все свои душевные метания и терзания, начну повторяться. Вздыхать, как пышногрудая троллиха не собиралась. Визжать, как более молоденькие представительницы слабого пола — тоже. Так и стояла, во все глаза смотря на творившееся на поляне безобразие.
Взмах когтистой лапой. Трогир успевает увернуться и впечатывает кулак в область солнечного сплетения противника. Тот на долю секунды теряет контроль над ситуацией. И именно в этот миг все резко меняется. То, о чем я и предполагала, произошло. Король, будучи уверенным в своей непобедимости, не ожидал, что его сын сможет что-либо ему противопоставить. А Трогир до последнего не раскрывал свои козыри. Зато сейчас, когда Рагаз расслабился, показал себя во всей своей жестокой красе. В том смысле, что колотил он по морде отца с таким остервенением и с такой силой его кулак каждый раз проходился по ребрам, что я не сомневалась — после этого боя местный правитель точно будет пластом лежать и приходить в себя.