— Спи, голубка…
Оксана и вправду почти мгновенно заснула, едва голова дотронулась до подушки…
Ночью Оксане приснился удивительный сон. Она стояла на широкой палубе баркаса, почему-то в серой длинной шинели и фуражке с красной звездой. За поясом болталась кожаная коричневая кобура, из которой торчала тяжелая рукоятка револьвера. Соленый холодный ветер дул прямо в лицо. Баркас медленно плыл по морю, по бескрайнему синему раздолью, разрезая острым носом морские волны…
Впереди показалась маленькая хлюпкая лодочка. Человек в лодке кричал и размахивал руками. Оксана с ужасом узнала Олега. Баркас на полном ходу наскочил на лодку, разбивая ее в щепки…
Глава 3
Олегу плеснули в лицо ковш обжигающе-холодной воды. Он осторожно приоткрыл глаза и увидел перед собой коротко стриженого блондина лет тридцати, с голубыми глазами слегка навыкате, в мешковатом черном свитере.
— Очухался? Что, неслабо тебя товарищ Воронцов приложил?
Олег лежал на пыльном деревянном полу, возле кожаного диванчика. Он медленно присел и пощупал огромную шишку на затылке. Голова кружилась, а перед глазами еще стояла мутная пелена. Что это за беспредельщики? Какого хрена они делают в особняке?
— Вы кто такие? — прохрипел Олег. — Где моя жена?
Блондин усмехнулся, подошел к трехногой вешалке у двери и достал из кармана пальто серебристый портсигар. Он вытащил папиросу, медленно присел на стул, чиркнул спичкой и закурил, внимательно оглядывая Олега с головы до ног. Дым от папиросы был сизым и приторно-ароматным. Олег бросил курить пятнадцать лет назад, но к табачному дыму и курильщикам относился довольно терпимо. Однако блондин явно рисовался, почувствовав свое превосходство.
— Где моя жена? — повторил Олег.
— Графиню в ГубЧК повезли. А вот что с тобой будем делать, дядя, я пока еще не знаю…
— Что ты несешь? Какое ГубЧК?
Олег попытался привстать, но голова сразу резко закружилась. Черноусый урод и вправду неслабо вмазал по голове тяжелой рукояткой пистолета. Неужели сотрясения мозга?
— Рассказывай, дядя. Как вы в здание уездного ЧК проникли? — сурово спросил блондин.
— ЧК? — Олег покачал головой. Что он несет?
Дверь резко приоткрылась и вошел черноусый, с подранной левой щекой. Не иначе Оксана постаралась…
— Молчит?
— Ваньку валяет, глазками хлопает как дурачок, — блондин с силой затушил окурок в стеклянной пепельнице.
— Кажется я где-то видел раньше этого субъекта… — нахмурился черноусый.
— Сказал что графиня — его жена.
— Быстро они нынче женятся, прямо как мухи…
Олега слегка мутило, а в горле все пересохло.
— Мужики, воды хоть дайте попить…
Черноусый усмехнулся и растянул фразу:
— Му-жи-ки… а ты что, тоже у нас голубых кровей?
Он налил из пузатого графина в алюминиевую кружку воды и присел рядом. Но когда Олег потянулся, черноусый выплеснул всю воду ему в лицо.
— Не заслужил еще, мразь!
Он тут же резко привстал.
— Что творите, беспредельщики… — захрипел Олег.
— Значит за побрякушками в особняк решили вернуться? — прорычал черноусый. — Все, плакали теперь ваши драгоценности. Прибрала их к рукам Советская власть.
— Где моя жена? — снова сквозь зубы процедил Олег и хлестанул черноусого таким ненавидящим взглядом, что тот даже на миг застыл.
— Твою благоверную везут в ГубЧК. Допросят как следует, а после бросят в общую камеру с зечками… Теперь она по ночам будет матрен ублажать. Или конвоиров. А ты думал, белогвардейская сволочь, графине отдельную камеру выделят? С пуховыми перинами?
Олег задумался. Нет, это точно какой-то дурдом. Неужели в городок приехала программа «Розыгрыш»? Хотя не похоже, бьют эти уроды по настоящему. Если бы ударили чуть сильнее — точно черепушку бы проломили.
— Дайте хоть обезболивающее. Башка раскалывается.
— А может тебе еще и доктора вызвать? — улыбнулся блондин.
В кабине возникла напряженная пауза.
— Господа, давайте, наверное, уже заканчивать этот цирк, — пробормотал Олег. — Приведите мою жену, иначе обещаю — я вас тут всех засужу…
— Господа давно в Париже… — нахмурился блондин. — Слышали, товарищ комиссар? Он нас засудить хочет! Морда белогвардейская… смотри-ка, вон какой холеный…
— Егор, пора с ним кончать! — спокойно сказал черноусый. — По большому счету он никто. Так, шестерка при графине… пособник.