«И из-за этого они ее убили?!»
«Не только поэтому, – сказал Ордош. – Вчера к Выдре явилась имперка. Не кто-то там, а сама посол – лично. И предложила сделку, за которую пообещала капитану хорошее вознаграждение. И еще: что Империя примет на службу всех бойцов полка, кто изъявит желание покинуть королевство. Посулила большое жалование. И гарантировала сохранность имущества, которое солдатки привезут с собой, даже полученного путем грабежа (понял, на что намекала?). А пропуском на границе для гвардейцев послужат… головы принцессы Ласки и принца Нарцисса. Так что отрубание голов – не фантазия Выдры. А условие сделки, на которую она и чуть больше ста бойцов – почти все неженатые и бездетные солдатки полка – согласились. Думаю, примеру этой сотни последовали бы и другие гвардейцы (хороший полк сформировала Щурица), но побоялись за свои семьи».
«И для чего наша смерть понадобилась имперкам? – спросил я. – Понимаю, зачем они поддержали Щурицу: потому что так могли бескровно вернуть свои земли. Но теперь? Испугались, что Ласка решит отвоевать Пастушьи холмы? Но разве ее тетка Гагара, когда взойдет на трон, поступит иначе? Или они уже придумали, как избавятся от герцогини Торонской? Кого они хотят посадить на трон вместо нее? Не Выдру же они прочат в королевы?»
Скелеты продолжали приносить в центр зала новые трофеи. Постройки из частей человеческих тел становились все выше. Я с трудом отвел от них взгляд.
«В памяти капитана никакой информации о целях имперок я не нашел. Но я размышлял о них, Сигей. Пришел к выводу, что имперкам не важно, кто в итоге возглавит Уралию. И возглавит ли вообще. Мне кажется, сейчас им на этих землях королева не нужна».
«Как это?»
«Я думаю, имперкам нужен хаос в королевстве, – сказал Ордош. – Именно сейчас, в настоящее время. Зачем? Точно не знаю. Возможно для того, чтобы хватило времени укрепиться в Пастушьих холмах, а может еще и в Вернском графстве. В эту теорию хорошо укладывается желание императрицы столкнуть лбами Щурицу и нашу тетушку герцогиню Торонскую. Ведь случись так, как она хотела, в Уралии бы началась гражданская война, которая длилась бы не один день. За это время имперки прочно окапались бы на завоеванных территориях. Прогнать их оттуда у уралийцев получилось бы лишь ценой очень большой крови. Если бы вообще получилось. Но гражданскую войну предотвратила Ласка. Войска уже возвращаются. Возможно, именно поэтому принцессу убили».
«Ну а причем здесь принц? – спросил я. – Как его смерть повлияла бы на страну? От него-то в королевстве ничего не зависит! Если бы нас убили, подавляющее число жителей Уралии этого бы и не заметили. Сомневаюсь, что мы бы удостоились хотя бы траурного вымпела на башне».
«Мая бы расстроилась».
«Если только она».
«Так может потому имперкам и понадобилась его смерть? Чтобы поссорить Уралию с великим герцогством?»
«Надеялись, что Мая уговорит мать объявить королевству войну? – сказал я. – Серьезно? Боюсь, одного полка стрелков для войны с Уралией маловато».
«Ничего другого мне на ум не приходит, – сказал Ордош. – Для убийства принца у посла была отдельная инструкция. Его следовало обезглавить после того, как умрет принцесса. Не раньше. А значит, его голову заказали не за компанию с головой Ласки».
«Бессмыслица».
«Согласен с тобой, Сигей. Но о мотивах, побудивших императрицу заказать нашу с тобой голову, Выдра у посла не спросила. Ее больше интересовали гарантии и сроки. Так же деньги и обещанный титул. А ты ей не нравился, Сигей. Как и Ласка. Идею отрубить вам головы капитан восприняла едва ли не с восторгом».
Я вновь взглянул на голову принцессы, перевел взгляд на обезглавленное тело, что лежало рядом с ней.
«Это… Выдра?»
«Она, – сказал Ордош. – Ее память я забрал и просмотрел. Больше капитан нам не нужна».
Я сделал глубокий вдох.
«Колдун, так ли нужно было устраивать эту бойню? Не подумай, что мне их жалко – скорее наоборот. Но… ведь ты мог обезвредить всех этих женщин, не убивая».
«Боишься прослыть маньяком, Сигей?»
«Не хотел бы», – сказал я.
«Не бойся, дубина, – сказал Ордош. – Никто тебя так не назовет. Местные и слова такого не знают. Тебе пора понять, что в этом мире, как и в моем прошлом (думаю, и за стенами башни твоего архимага), не слышали о заповеди «не убивай». Да и не согласились бы с ней. Лишать человека жизни для местных женщин – обычная процедура. Как и для прочих животных. Любая из них готова порвать чужую глотку в борьбе за выживание. А то, что подобное не происходит повсеместно – заслуга не моральных ценностей. Единственное, что мешает женщинам перерезать тебе горло, чтобы отобрать деньги и драгоценности – закон. Который сам в большинстве случаев лишает преступников жизни, за что его и уважают. И в королевстве, и в Империи, и в великом герцогстве есть только четыре вида наказания: порка, штраф, смертная казнь и каторга, которая, по сути, является отложенной казнью. В тюрьмах тут преступники лишь дожидаются вынесения приговора».
«Зачем ты мне все это сейчас рассказываешь?»
«Какое, по-твоему, наказание ждало всех этих женщин за убийство наследницы престола? Догадываешься? Они сами себя приговорили, решившись на измену. Я только привел приговор в исполнение. Быстро. И без публичного позора. А ты, Сигей, должен понять, что местные не удивятся моему поступку. Моя жестокость лишь повысит в их глазах твой авторитет, на который раньше работало только твое происхождение – семья. Теперь семьи в королевстве у тебя нет. Но ты, хоть и мужчина, по-прежнему принц. Ты над законом! Каждое твое слово – закон! Не помешает всем об этом напомнить. Вспомни, как отреагировала на произошедшее в Бузлове Ласка. Она ни в чем тебя не упрекнула – все потому, что ты был в своем праве. Судил их, приговорил и привел приговор в исполнение. Как и сейчас. Так что в моем поступке женщин удивит не жестокость», – сказал Ордош.
«А что?»
«То, что ты, мужчина, смог его совершить. Нам снова придется что-то придумывать, Сигей. Как объяснить, что мужчина вырезал сотню женщин гвардейцев? Да еще и сбежавшие девицы наверняка растрезвонят о том, что в тронном зале ты был не один. Кто твои помощницы? Откуда они появились? Ведь ты вошел во дворец без них. Вот о чем тебе сейчас нужно думать. А не об этой кучке голов».
«Что-нибудь совру, – сказал я. – Как обычно – буду валить все на богиню, оправдывать все ее вмешательством. Наверняка Елка что-то подобное уже наплела маршалу. Что она могла рассказать? Догадываешься? К тому же мы обещали Мае, что в Уралии нам поможет посланник Сионоры. Но пока обходились без него. Обманывать жену нехорошо. Правильно я рассуждаю, колдун? Так может, пришло время предъявить местным посланника? Будем списывать все твои выходки на него».
Мы решили, что посланника буду изображать не я – снова Четверка. Для этого мы ее переодели: после сражения с гвардейцами ее одежда пришла в негодность. А слуга Сионоры, пусть и поддельный, не должен выглядеть оборванцем.
Мой плащ оказался Четверке великоват. Пришлось нам с колдуном поработать портными. Но вместо ниток и клея мы использовали заклинания.
«Посмотри на ее руки, – сказал я. – Перчатки пропитаны кровью».
«Где я тебе возьму другие перчатки? Раньше нужно было думать. Давно пора заготовить для наших девочек несколько комплектов чистой одежды, раз уж мы заставляем их пачкаться. Но так даже лучше: любому, кто посмотрит на ее руки, сразу понятно кто из вас двоих поработал в тронном зале мясорубкой», – сказал Ордош.
Из тронного зала мы отправились в спальню принцессы. Именно там Ласка вступила в схватку с гвардейцами.