— Великая, да пребудет с тобой благословение Ллос! — произнес он дрогнувшим голосом.
Ее властная рука ухватила его за подбородок, запрокинув ему голову, после чего тонкие пальцы медленно поползли по лицу, ощупывая жгуты шрамов, пересекающих половину лица.
— Ллос, мой мальчик… — Женщина отпустила его лицо, задумчиво оглядываясь по сторонам. — Не та богиня, что может одарить благословлением.
— Великая? — произнес Лаурикан, стряхивая с омерзением настырных паучков, взобравшихся на рукав его камзола.
— Мне были видения, мой мальчик… — Женщина вернула взгляд на эльфа. — Где моя дочь, Лео?
— Тай на севере. — Эльф поежился под чернью тяжелого взгляда. — Нам нужно убрать Гальверхейм, нам нужно…
— Слишком многое, — отрезала его словоизлияния жрица темной богини. — Я прекрасно осведомлена об играх домов, о политике, меня это не касается.
— Зачем же тогда ты здесь, о Великая? — спросил он.
— Я почувствовала смерть, Лео. — Жрица запрокинула голову к небу, закрыв глаза. — Большая смерть, Лаурикан.
— Идет война. — Пожал плечами посол.
— На войне, мальчик, смерть разбавляют страстью, жаром. — Жрица вновь открыла глаза. — Там умирают в ярости, там умирают с надеждами, с мечтами, в бою, умирают, чтобы победить. Сегодня же в ночь я почувствовала мощный всплеск смерти, без права на жизнь, без тени ярости или отголосков надежд. Там…
Повисла тишина, а взгляд женщины обратился к северной оконечности света.
— Там случилось что-то, что сродни жертвоприношению, — тихо произнесла она.
— Время Тида подходит к концу, конечно, никто не рассчитывал, что он сдастся без боя, — произнес Лаурикан.
— Глупец, — фыркнула женщина. — Смерть никогда не прощается, она говорит — здравствуй! Серый полог был открыт, чтобы взглянуть на что-то новое, а не на то, что уходит!
— Я не понимаю, Великая. — Леофоль опустил голову.
— Я пока тоже. — Беловолосая вновь ухватила тонкой кистью подбородок эльфийского посла. — Но мне было видение, дарованное богиней…
— Великая? — Содрогнулся всем телом Лаурикан.
— Тай не вернется. — Грустная тень полуулыбки коснулась ее лица.
— Нет! — Посол дома Солнца вскочил с колен, гневно сжимая кулаки. — Нет! Я не допущу этого!
— Ты ничего не изменишь… — Покачала она головой своим мыслям. — Но я дам тебе силу закончить то, что вы начали с моей дочерью…
— Нет! — вновь вскричал эльф, в диком желании бежать прочь и мчаться вперед и вперед дни и ночи напролет туда, где грозит опасность темноволосой эльфийке.
— Поздно. — Хмыкнула жрица. — Судьба уже сплела этот поворот в пути.
Она вытянула руку в сторону эльфа, и из рукава ее широкого одеяния выскользнула маленькая многоногая тварь, что словно молния прыгнула в лицо Лаурикана, сбивая его с ног, а также под крики боли вгрызаясь мощными жвалами в его зарубцевавшееся веко пустого глаза.
— Не-е-е-ет! — орал не своим голосом посол, катаясь по земле и заливая траву кровью. — Не-ет! Великая, не дай ей погибнуть!
— Закончи начатое, Лео, — тихо произнесла та, наблюдая, как черное тельце твари втягивается внутрь головы эльфа, занимая там место потерянного глазного яблока. — Закончи.
Шли с боем. Элитный отряд имперских рейнджеров двигался по краю северной границы, забредая то в предгорья, то углубляясь вновь в лес. Четыре группы лучших бойцов по десятку шли в Финор под командованием Прата Вайлед Нарога, опытного капитана личной гвардии императора, высокого поджарого мужчины с уже убеленными сединой висками, но твердыми словно гранит кулаками, такими же монументальными, как и его мощный подбородок.
Плохие времена, плохие во всех отношениях, покидали империю в спешке, под звон мечей и пролитую кровь вспыхнувшего восстания. Нарог, а вернее император, задумчиво крутил на пальце перстень тусклого серебра, устало привалившись спиной к высокой могучей ели после полуторачасового забега по краю дремучего леса.
Он устал, устали люди, раны не затягивались, а лишь множились в мелких бесконечных стычках, как с пиктами, так и с мятежниками, а в дополнении ко всему…
— Очнулся, — скупо бросил без чинов и званий подошедший к нему черноволосый сержант с висящей безвольно на перевязи рукой.
— Иду, — кивнул Прат Нарог, поморщившись от усилия, водружая себя вновь на натруженные ноги.
Мятежные баронские дружины были легким противником, они шли по лесу шумно и недисциплинированно, что позволяло отряду рейнджеров ставить засады либо же обходить их стороной чуть ли не на полдня перехода. Куда неприятней в этом плане были пикты, дети леса, этих было не обмануть спутыванием следов и скрадыванием, но вот из-за отсутствия хорошего вооружения стычки с ними были больше похожи на избиение младенцев. Костяные наконечники у стрел, кремневые ножи, либо же зубы хищных животных, вот и все, что дикари могли противопоставить прекрасной и полной экипировки лучших бойцов империи.