— А-а-а-а-а! — кричал я, повиснув в какой-то комнате вниз головой на канате, который опутал мне ногу, качаясь, словно маятник от часов, из стороны в сторону.
— А-а-а-а-а! — кричала баронесса, запрыгнув от страха на диван.
— А-а-а-а-а! — кричала графиня, плюхнувшись на пол своей пышной попкой.
— О-о-о-о-о! — стонал сэр Дако, держась за сердце и обмякнув в кресле.
— …меня в глаз конским …! — вскричал Гарич, выхватывая меч из ножен.
— Помереть — не встать! — Сквайр Энтеми прятался за диваном, на который забралась баронесса.
— Ну наконец-то! Где тебя носит?! — неожиданно внятно, спокойно и совершенно по-взрослому произнесла моя маленькая Ви.
Через час, после того как меня сняли из-под потолка, ощупали на предмет травм и выслушали мой сбивчивый рассказ, общим советом решено было вывести виновника душевного неспокойствия в чисто поле и расстрелять. Все буравили осуждающими тяжелыми взглядами, народ выстроился в шеренги по коридорам замка провожая в последний путь арестанта, я шел на экзекуцию с гордо поднятой головой, четко печатая шаг и не боясь судьбе смотреть в глаза. Меня под конвоем спустили в общий зал, где прилюдно сняли штаны, нагнули на стол и сэр Дако отсчитал мне десять ударов деревянной розгой по попе.
Больно.
Обидно.
— Ульрих, ты, надеюсь, все понял? — Сэр Дако говорил громко, чтобы все могли его услышать.
— Теперь я могу получить летучую мышь? — Я чувствовал себя Джордано Бруно, сожженным на костре проклятой инквизицией, кругом варвары, меня окружают дикари! Особенно явно жжение ощущалось на заднице.
— Боги, он невыносим! — Лесса под ручку с графиней вышли вон.
— Да что ж это за проклятие, а не ребенок?! — В сердцах Дако переломил о колено розгу, отшвырнув в стороны обломки. — Ты успокоишься когда-нибудь?!
Покой нам только снится. После этого случая мне все же достали требуемое, правда, заботой окружили так, что я даже на горшок ходил под конвоем. Маленьких паршивок, вот умора, нашли слуги, но не на чердаке, а в подвалах замка, где они впали в зимнюю спячку. Мне в кабинет принесли целую корзину маленьких серо-черных комков, столь необходимых мне миниатюрных Бэтменов или Дракул, кому как нравится.
Пришлось повозиться, прогревая апартаменты до температуры, когда крылатые бестии стали выходить из анабиоза, сначала открывая маленькие бусинки-глазки, а потом вяло ползая по комнате, разминая еще непослушные после сна мышцы.
Еще в годы своего детства мы, мальчишки, часто ловили этих зверьков, а у бабушки летом так я вообще как-то выкормил маленького слепыша, выпавшего из чердака на улицу. Зверьки эти хлопотные, в домашних условиях таких держать — одно мучение. Совершенно не приручаются, сколько ни корми, а все равно, как волки, в лес будут смотреть. Да и сам процесс кормления тягомотный и накладный.
В природе естественным кормом для них являются насекомые, в домашних условиях кормят мучным червем либо же личинкой майского жука, комбинируя вскармливание молочной смесью, куда вбивают яичный желток. Чтобы расшевелить это сонное царство, пришлось каждую отпаивать смесью, получая в награду укусы и царапины. Впрочем, это того стоило, дело по созданию эхолокатора пошло в гору, как и моя дурная репутация из-за того, что мыши активно передвигались лишь по ночам. Я вместе с ними отсыпался днем, с темнотой устраивая различные эксперименты, ретранслируя и моделируя в пространство различные высокочастотные звуки, из-за которых мне часто стучали кулаком в дверь, требуя прекратить это безобразие и дать выспаться людям.
Ну никакого уважения к науке!
Итак, создав узел, ретранслятор звуковых частот, я в пространство посылал звуковую волну, расходящуюся в атмосфере наподобие кругов на воде от брошенного камня, далее звук отражался от предметов, возвращаясь назад к ретранслятору, где его встречал декодер, который уже при обработке в код-команду подавал информацию на мой командный узел — компьютер.
Теперь надо научить мое чудо распознавать все это, а в частности, мебель от человека отличать. Или, допустим, вампира — от чемодана. Я, как Кентервильское привидение, стал бродить по замку и пугать людей, испуская какие-то писки у них за спиной, а потом удалялся без комментариев в сопровождении двух-трех летучих мышей, повисших на моем камзоле. От меня стали убегать и прятаться слуги, баронесса с графиней закрылись в своих комнатах, отказываясь выходить наружу: «Пока он не успокоится!» А я же обработал все, что мог, звуком, считай, вручную, собрал библиотеку с описанием предметов по форме отраженной звуковой волны. Кропотливый труд увенчался успехом, к моему мозгу прибавились глаза, ну или уши, смотря как посмотреть.