— Мы хотели доказать всей кете, что невозможное — возможно, — сказала почтительно Ласла.
— Но разве же накормить мельницу невозможно! — развеселилась птица, и голос ее зазвенел добро, ласково. — Вы, мои пшеничные дети, уже не раз доказывали мне, что способны творить чудеса куда большие, чем вызов дождя или молний. Вспомнить хотя бы нашего последнего эноха. А ведь единственной невозможной для мага вещью является изменение характера другого человека. Но посмотрите друг на друга, милый Ганс, милая Ласла — его проделки превратили вас в совершенно других людей. Разве это — не настоящее чудо, куда более чудесное, чем моей появление?
Мы с сестрой удивленно переглянулись. Ну… да, птица была права. От меня прошлого, от жившего на земле Влада Рыбушкина ничего не осталось. Как и от вечно несчастной принцессы, а потом и проклятой королевы Ласлы.
— А теперь, я, повинуясь давнему своему обещанию, должна исполнить три любых желания! — прозвенела Свет-птица. — Так, кого бы мне выбрать из вас всех? Ох, вы все такие хорошие, среди вас нет ни одного злобного существа, которое я не приняла бы в паровой альков света, как вы его называете. Но надо выбрать лишь кого-нибудь одного, как жаль. Хотя… кажется я знаю, кто пойдет со мной сегодня.
Неожиданно потемнело. Испуганно дернувшись, я принялся оглядываться. Птица приподнялась на своих длинных тонких ножках, расправила две пары крыльев и взлетела чуть, зависнув в полнейшей, кромешной тьме.
— Почему ты выбрала именно его? — раздался будто отовсюду другой голос — торопливый, каркающий, полный птичьих криков. — Он же чужак.
— Разве тебя не позабавили его приключения? — спросила Свет-птица переливчато. — Мне они очень понравились, и я считаю, за это он заслужил небольшую награду.
— Не обольщайся, гость, — проскрипел голос, который, видно, принадлежал второй богине, Тьме-птице. — Все не так просто, ибо тебе выпала честь загадать три желания. Одно подари врагу своему, второе — другу, третье — семье.
— Конечно, любое из них ты можешь забрать себе, — зазвенела весело Свет-птица.
— Желай, — продолжила Тьма. — Мы можем исполнить все, что угодно. Например — дать тебе крепкого мальчика в сыновья. Снять проклятье. Утопить тебя в золоте. Сделать королем, энохом, даже богом. Все, что пожелаешь. И тебе за это ничего не будет. Никакого подвоха, принц.
— Начинай, — зазвенела Свет-птица. — Первое желание подари врагу, или оставь себе.
Я уже открыл рот, чтобы забрать себе желание и пожелать избавления от проклятия… но остановился. Мне вспомнился мой поход в храм тьмы-птицы. Вспомнилось, как я силился всю ночь найти хоть одно доброе дело, которое я совершил в своей жизни. И эти воспоминания заставили меня задуматься. Крепко задуматься.
Птицы ждали, а я висел перед ними в пустоте как последний дурак, и во мне боролись благородство и корысть. Боролись страшно и на смерть. И, спустя добрую минуту, благородство победило.
— Я хочу чтобы гречи наконец примирились с пшеницами, — сказал я. — Чтобы больше не было войны между Вадгардом и Форгейтом.
После того, как шакал Норлейв убил гречневого кронпринца, Хего Шора, гречи попытались напасть на нас. Но это нападение было подобно тому, как голодная собака из последних сил набрасывается в безумии на своего обидчика. Ласла и так душила их данями, а потом — такая пощечина. Но нападение Вадгард отбил. Голова гречневого короля покатилась по земле пшениц. Любой другой на месте Ласлы пошел бы да и захватил Форгейт, но наша королева плюнула и оставила их в покое. И не потому, что ей не нужны были деньги и территории, а потом, что она прекрасно понимала, что чтобы захватить материк гречей придется устроить полный геноцид целого народа… а на это она не собиралась идти ни при каком раскладе.
— Хорошо, — с какой-то особой любовью сказала Свет-птица, взмахнула крыльями и осыпала меня белыми искорками. — Обещаю, что это желание исполнится. Желай же дальше! Отдай желание другу или оставь себе.
— Я хочу, чтобы Арлейв оттаял, — не колеблясь попросил я. — Это можно сделать?
— Мы можем все, — отозвалась окружающая меня тьма. — Я лично займусь этим желанием.
— И последнее отдай семье или оставь себе, — от полного любви голоса Свет-птицы сладко защемило сердце.
— Я хочу чтобы Ласла исцелилась от своего бесплодия, — попросил я, чуть пришибленный таким влиянием.