— Замечательно, — сказала она, саркастически похлопав в ладоши, когда я закончил. — Просто прелестная сказка на ночь. Не верю ни единому слову. Где это видано, чтобы такие вещи дарили первому встречному? И все же кое-что меня смущает…
— Что именно, моя королева? — спросила командирша осторожно.
— Почему вы на этого великого мага не надели антимагический браслет, раз считали, что это — сон Теаган? — небрежно спросила женщина. — Легко бы и проверили, накинул ли он на себя иллюзию, или вы обознались.
Все три собаки сглотнули. Одна из тех, что волокли меня сюда, достала запоздало этот самый браслет и грубовато защелкнула его у меня на запястье.
— Неплохо, — фыркнула королева. — А теперь опустите-ка головы, соны. Сейчас мы немного накажем этого вруна…
Девушки послушно уставились в пол, а королева неожиданно взялась за свою маску. Взялась… и сняла ее, став первой женщиной, лицо которой я увидел в этом странном мире. Я бы не сказал, что она была такой уж выдающейся красавицей, но… в ее внешности определенно имелась своя изюминка. Пухлые губы, правильные черты лица и глаза темные, лишенные блеска. И эта грандиозная женщина уставилась на меня с недоумением. Даже, кажется, с испугом.
Прошла долгая минута, мы молча пялились друг на друга.
— Так ты… ничего не чувствуешь? — спросила она, растеряв весь свой пафосный гонор.
— А должен? — забыв, что она королева, уточнил я.
— Элла, глянь-ко на меня, — властность тут же вернулась.
Командирша подняла голову, неожиданно вскрикнула и кулем упала на пол ванной. Королева тяжело вздохнула и вернула маску на прежнее место.
— Приведите Эллу в чувства, — сказала она, не скрывая сожаления в голосе. — А парня верните в его мир, нечего ему здесь делать.
Сердце у меня радостно екнуло. Ну вот, не такая уж она и плохая. Спина предательски ныла от нелестного со мной обращения и требовала новую порцию обезболивающего.
— Ваше величество, по приказу соны Тонильф маги закрыли портал, — сказала одна и девушек, поднимая лишившуюся чувств командиршу.
— Ну бросьте тогда в темницу это недоразумение, — отмахнулась королева. — Толку-то от него.
Внутри у меня, кажется, от этих слов что-то сломалось. Смерти я не боялся… а вот боли — боялся страшно. Этот страх так сильно пугал меня, что когда у меня кончалось обезболивающее и сестра не успевала принести мне новую порцию, я мог начать звонить ей и закатывать скандал. Даже если понимал, что у нее дела. Даже если понимал, что у нее нет денег. Потому, повинуясь нахлынувшей панике, прежде, чем меня подняла вторая девушка, я с надеждой обратился к этой королевке:
— Мне скоро будет очень плохо. У меня болит позвоночник, а обезболивающее дома осталось…
— Это не мои проблемы, — отмахнулась женщина, напряженно сев в ванне. — Мне не до тебя, червяк…
Страх и бессилие накатили с новой силой. Нет, эта королева — не моя сестра. Она вряд ли проникнется. Так раз уж мне предстоит боль и, возможно, голод в темнице, то я хотя бы выскажу ей все, что я о ней думаю.
— Тот мужчина, что дал мне зажигалку, — вырвалось у меня, — сказал, что вы были больны, потому он вас и бросил. Он сказал, что сожалел о том, что поступил так с вами. Но я бы на его месте не сожалел.
— Да что ты понимаешь, жалкое ничтожество! — зашипела королева. — Ты хоть знаешь, что он со мной сделал? Он проклял меня…
— Нет, я не знаю, — разозлился я в ответ, одновременно и испугавшись самого себя. В голову вдруг пришло, что злить ее опасно — она ведь и казнить может. Но мне было все равно, страх затмил разум и заставлял меня говорить все, что я думал. — Не знаю, но что бы он с вами не сделал — вы это заслужили! Нельзя же быть такой жестокой! Я не могу ходить, у меня болит позвоночник, я ни в чем не виноват, а вы сначала похитили меня из дома, потом поиздевались, втоптали в грязь, а теперь бросаете меня в темницу. Мучайся, конечно, парень, который ничего не сделал…
— Какое мне до тебя дело? — возмутилась королева. — Ты говоришь без почтения, ты пялишься на меня, ты дурно пахнешь и ты калека. Что я еще должна с тобой сделать? В люльку тебя положить и из груди молоком кормить?
— Да пошли вы, — на глаза мне навернулись слезы. — То, что я калека — еще не значит, что я не человек. А вы просто ядовитая гадюка.
— Пристрелите его, — приказала королева зло.
— А я рад, — выплюнул я ей в лицо, чувствуя, как слезы по щекам катятся. — Да, убейте меня. Давно пора мне сдохнуть чтобы я никому не мешался. Так гуманнее будет, чем бросать меня в темницу без обезболивающего.