— А мы уже тебя и не ждали, думали, что ты погиб. Люди видели, как тебя сшибла машина, а вот куда ты потом делся, никто не знал. Думали, что шофёр тебя увёз и спрятал. А он говорил, что не видел тебя вообще. Но его всё равно в милицию забрали и он там до сих пор сидит.
— Вот и пусть посидит, на красный свет попёр, скотина, вот и сбил меня.
— А где же ты был, сынок. И вроде живой и здоровый.
— Это я сейчас живой и даже здоровый, а был довольно таки помятый. Две недели меня лечили самые лучшие врачи и вылечили.
— В какой же больнице ты лежал и почему нам ничего не сообщили.
— Давай, маманя, сообрази чайку и я вам всё расскажу. Потом мы сидели, пили чай и я рассказывал им «сказки». Рассказал, что нашёл щель в пространстве и там, в другой стране меня и лечили. Я видел, что они мне не верили и чтобы подкрепить свои слова, пошёл в сарай и достал спрятанные там деньги и драгоценные камни. Взял пачку пятёрок и несколько разноцветных камешков. Положил перед ними на стол и сказал.
— Вот, это вам мой подарок. Заработал в чужой стране и теперь нам с вами хватит надолго. Но я одно у вас прошу. Никому не разбалтывайте всё, что я вам рассказал и ещё расскажу. И поведал, почему я попал под машину. Рассказал про секретаря, как он не захотел выслушать меня и, как отнесутся к нам люди из властных органов, если они расскажут им о моих путешествиях в другие измерения.
— Короче, замучают вас, а вы им ничего не докажите. А я уйду в другие страны и меня не поймают. Вспомни, папа, как ты сам всю жизнь ругался с тупыми начальниками, как они тормозили твоё продвижение по службе. А уж чтобы получить такие сведения они не перед чем не остановятся.
— И одёжа на тебе новая, поди дорогая, — заметила мама.
— Да, мама, это всё от тех добрых людей из другой страны, до которой не дойдёшь и не доедешь. И за сведения о той далёкой и не достижимой для них стране, с нас кожу с живых снимут. Хотите верьте, а хотите не верьте. Мы ещё посидели за столом, а потом я пошёл во двор покурить. Сел на скамеечку в саду и задумался. Как я в прошлой жизни, в эти годы, жил и не о чём не задумывался. Потому что не выходил из общей колеи, а сейчас постепенно становлюсь изгоем, слишком нестандартен. И что мне делать дальше. Но выход пока не прорисовывался.
* Глава пятая *
Третий день не хожу на работу. Забил. На фиг нужно корячиться за гроши, да ещё слушать всякие бредни от разных придурков, возомнивших себя непогрешимыми властителями человеческих душ. Конечно, жалко Виктора Викторовича, ему все мозги вынесут эти недоумки от рода человеческого. Никак не успокоятся, не хотят понять, что скрывается в глубине души у человека, хотят добить его индивидуальность, не понимая сколько теряют из-за своей глупости. Сижу на верхней ступеньке террасы, курю и смотрю как дождь моросит и лужи пузырятся от настойчивых капель, с силой бьющих по их поверхности. По всем приметам это надолго. О таком дожде говорят — облажной. Уже наступил август и скоро вернётся из армии друг Витя. Надо дождаться его и там будем решать, что дальше делать с моим, нет теперь уже общим даром. Он мне писал из армии, что с ним тоже, что-то происходит. Не прошло стало быть даром его перемещение по мирам. Конечно, в письме всё не расскажешь, да и нельзя писать лишнее, а то недремлющее око особого отдела мигом возьмёт тебя на крючок. В эти годы, я помню вовсю письма просматривали, да ещё деньги тырили из писем, которые родители пересылали своим чадам на гульку. А нечего! Пущай все тяготы испытывают и лишения воинской службы. Не Америка чай!
Когда наступил вечер, со мной очень серьёзно решил поговорить отец. Как всегда он велел сесть мне за его стол и начал складывать газеты, которые он до этого читал и даже кое что подчёркивал.
— Александр, — начал он, — я должен очень серьёзно с тобой поговорить.
— Вот, вот — так я и думал, прямо слово в слово, — мысленно усмехнулся я. А сейчас будет говорить, что нельзя болтаться без дела и, если я не хочу учиться, то надо выбрать работу по себе и стать полезным для общества.
— Ты долго ещё будешь болтаться без дела? Если не хочешь работать на заводе свёрл, то увольняйся и поступай на другой завод, их в городе много. Нельзя быть тунеядцем, это очень нехорошо. Надо хоть как-то приносить пользу стране. Мой отец очень любил всех поучать, наверно, это приносило ему моральное удовлетворение, да и в своих глазах он как бы возвышался над обычными людьми.
— Так я же вам дал денег, там месяца на три с лихвой хватит. А пока я позанимаюсь своими делами.
— Ну какие у тебя могут быть дела, ты ведь ещё можно сказать мальчишка. И то, что ты нам наплёл, я в это не верю. Такого не может быть.