Эх, часы-то я не взял! Интересно было бы засечь время за которое я сюда добежал. Ну да ладно, на первый раз хватит, надо поворачивать домой.
Когда я появился во дворе дома, мама, которая возилась с грядками помидор, аж ахнула.
— Сынок, ты где пропадал? И весь мокрый, хоть выжимай. Так ведь не долго и заболеть и обед уже простыл.
— Ничего, маманя, всё будет хорошо, а обед я могу и сам разогреть, — успокоил я её.
И подумал — всё у нас будет хорошо.
* Глава четвёртая *
В понедельник утром я отправился на работу.
Там, в прежней жизни, я уже семь лет как был на пенсии и теперь мне предстояло вспомнить всё, что мне надо будет делать на работе, а также вспомнить где мой шкаф в раздевалке, где моё рабочее место и ящик с инструментом. Почему-то ближайшая оперативная память моего молодого тела моему сознанию не передалась. Ну ничего, выкручусь как-нибудь. Я шёл по ещё пустой от пешеходов улице и волновался как мальчишка. Как-то сложатся мои отношения с товарищами по работе.
Я в своём времени отработал на Инструментальном заводе тридцать шесть лет, знал его как говорится от и до. Всё мне было знакомо и люди, и цеха, и даже заводские собаки Тузик и Булька.
Когда на территорию завода въезжала машина они бежали за ней, лаяли и пытались укусить за колёса. Но когда приезжал я, то они садились в ряд и ждали, когда я начну их гладить и угощать. А сейчас пока нет ни моих собачек, ни машины.
С этими собаками была целая история. Сначала появился Тузик. Как-то раз я вышел во двор завода покурить и увидел, что псина электрика Юрки Лошманова гоняется за симпатичной гладкошёрстной собачкой жёлтого цвета, а я не переваривал Юркиного пса Бима, который был с бельмом и к тому же был злой. Я отогнал его, взяв новую собаку под своё покровительство. Назвал его Тузик. С тех пор он признал меня за хозяина и я его кормил и ласкал. Бывало присядешь около ворот в цех, а он подбежит и смотрит на меня с обожанием. Его гладишь, а он балдеет. А потом родилась Булька. У нас в цеху вечно жила какая-нибудь собака. Она приносила щенят. И её дочки тоже. И вот однажды родились несколько щенят. Двое были неплохие и их разобрали по домам. Один был инвалид — ноги волочились и его утопили. И осталась ещё одна собачонка. Вроде и не больная, но и живости особой не проявляла. Никто её не хотел забирать и она сидела под батареями отопления одна-одинёшенька, и была грустная-грустная. Пожалел я её и забрал к себе на участок. У меня была дощатая будка для отдыха и вот там я её и расположил. Откормил щенка, отмыл её в туалете, а тогда у нас ещё была горячая вода и стала она очень даже симпатичная. Назвал её Булькой, потому что настоящие собачьи клички ей как-то не подходили. У нас в то время на заводе основали колбасный цех. Там разделывали туши, а кости с остатками мяса бросали в мусорные баки. Я выбирал, что получше и кормил Бульку и Тузика. Так мы и жили. Когда я приходил на работу, то на улице меня встречал Тузик и провожал до рабочего места, а потом бежал по своим делам. А Булька ждала меня около нашей будки и, когда замечала моё появление, срывалась с места и с проскальзыванием, как автомашина, бежала мне навстречу. Как она радовалась, не описать. И так было до тех пор пока не закрыли наш завод. Бандитам, которые владели заводом, стало не выгодно производить свёрла и они решили отдать территорию завода в аренду под торговые площади и просто получать плату ничего не делая. Раздали взятки чиновникам и завод закрыли, а всех людей поувольняли. Это было или, вернее, будет в 2005 году. С тех пор я своих собачек видел редко, а потом они погибли. Но не будем о грустном. Их нет и ещё долго не будет.
Да, но зато есть связка ключей в кармане и вот по ним-то я и узнаю свои шкафы и ящики.
Обрадованный пришедшей ко мне в голову идеей, я зашагал уверенней и скоро по тогда ещё Челябинской улице подошёл к проходной завода.
Вытащив из кармана пропуск, я поздоровался с бабусями в окошке проходной, показал им свой пропуск и прошёл на территорию моего завода. Да, именно моего, а не хозяйского, как в будущем. Я шёл и здоровался со всеми, мало-мальски знакомыми людьми, а они мне кивали, говорили, привет, а один даже остановился и стал расспрашивать о том, как мы отдохнули на турбазе.
Это был Васька Самохин — токарь то ли с пятого, то ли с шестого участка. Он потом спился и умер от передозировки водки, короче, перепил.