[1] С 1856 до 1917 улица Марата в центральном районе Санкт-Петербурга носила название Николаевская улица.
Глава 7.Воспоминания
У Инги возникло стойкое ощущение, что Федору важно куда-то идти, не останавливаясь. Он не давал ей попыток высвободить ладонь из его крепкой хватки. И она решила не спорить и просто семенила рядом, радуясь отсутствию каблуков на сапогах.
А он все продолжал держать ее за руку, увлекая в направлении, известному лишь ему: сжимал ладонь чуть крепче, когда они добрались до оживленного Невского, и заговорил с ней лишь на Аничковом мосту.
- Ты голодна? – прервал молчание и повернул голову.
Инга слегка опешила от резкого звука его голоса, но поспешно кивнула.
Он продолжил:
- Как и я! Не подскажешь, где сейчас можно отобедать в фешенебельной обстановке? – окинул взглядом окрестности.
Инга кивнула, вспомнив об уютном кафе, расположенном поблизости и потянула за собой.
Так они оказались сидящими за столиком возле дома Зингера (который Федя с восторгом узнал), открывающим вид на Казанский собор, слабо освещаемый бледными лучами закатного солнца, что выглядывали из-за туч.
Инга с любопытством поглядывала на спутника, сидящего напротив нее и в раздумьях разглядывал картину за окном, совершенно игнорируя принесенную еду.
- Я думала, ты голоден…, - тихо сказала она.
Федя рассеяно перевел взгляд на Ингу, а затем на свою тарелку.
- Я и правда проголодался, просто… - он неопределенным жестом махнул в сторону окна, - …засмотрелся на город. Знаешь, так странно смотреть на знакомый пейзаж, который при этом выглядит совсем иначе. Будто кто-то заново перерисовал картину на свой лад! Так много людей, и все эти машины… - вагоны с тросами…
- Троллейбусы, - поправила она с улыбкой.
- Точно! В общем, я видел эту улицу тысячу раз и все равно она выглядит так, будто я здесь нахожусь впервые!
У Инги сжалось сердце от его растерянного вида, но она постаралась ободряюще улыбнуться.
- И все же ты сам нас сюда привел, помнишь? Мы не разу ни заплутали и не остановились, ты знал, как выйти к проспекту, и где могут быть лучшие рестораны, - она наклонилась вперед, не сводя с него глаз, и продолжила: - Ты помнишь это, потому что это все еще твой город, твой дом. Просто он претерпел небольшие…косметические изменения. Как и ты сам! – и подмигнула.
Федя несколько мгновений молчал, но затем медленно расплылся в ответной улыбке, отчего его карие глаза стали словно на оттенок теплей, и опустил взгляд в тарелку.
- Ты, конечно, права, Инга, - и принялся за свою котлету по-киевски.
Большую часть трапезы они провели в комфортной тишине, но девушку беспокоило произошедшее в его квартире включая, её туманные видения, и она не могла удержаться, чтобы не спросить:
- Федь, что произошло в тот день, когда ты исчез? Расскажешь?
Он медленно прожевал последний кусок и отодвинул от себя тарелку. Задумался, вспоминая подробности событий рокового дня.
- Что ж, это был насыщенный день, ничего не скажешь! Июль, восемнадцатого…вторник, - он сделал паузу, убедившись, что Инга внимательно его слушает, и продолжил рассказ:
- Меня застали новости о войне с немцами прямо во время экзамена, в университете. В аудиторию пришли полицейские, помахали перед нами указом о всеобщей мобилизации и любезно пригласили последовать на главную площадь. Нас отпустили с занятий, хотя и без особого рвения. Но кто будет перечить царскому указу? – он усмехнулся и голос его принял большее оживление:
- Я понятия не имел, что меня там ждет, веришь? Но отправился вместе с сокурсниками, и там, на площади, было столько воодушевления, что я вдруг ощутил внутренний подъем, уверенность, что возможно это – моё предназначение! Отдать честь и жизнь за Родину, а не просиживать дни за пыльными талмудами, готовясь заменить моего отца в семейном деле. В деле, которое мне было даже не по душе! - Он с раздражением запустил пятерню в свою каштановые кудри и взлохматил их, отчего несколько локонов небрежно упали на лоб, пряча его выражение глаз от Инги.
- И что ты сделал?
Она потянулась было к нему, чувствуя смятение в голосе спутника, но отпрянула, когда он резко выдохнул и сдавленно возобновил рассказ:
- Мы с сокурсниками договорились отправиться в пункт мобилизации на следующий день, и я поспешил домой, сообщить все родителям…Отца с братом не было дома, кажется, я уже упоминал это, ну а матушка…не помню, чтобы видел ее в таком волнении, она была в ужасе от новостей, даже слышать не хотела про воинский долг, и царь ей не помеха! Я сказал, что отец не допустит такого позора, прятать сына от войны, но она и слушать не хотела про это, начала причитать какой-то вздор про духов и судьбу, трясла передо мной шкатулкой, где, как оказалось, хранила ту страшную книгу, и…, - он осекся.
- И что, Федя? – нетерпеливо откликнулась Инга.
На его лице промелькнула искра озарения, сменившаяся ужасом.
- Не это будущее тебе предназначено, - сдавленным голосом закончил он и наконец поднял глаза на спутницу. – Так она сказала.
Инга молча смотрела в ответ, переваривая услышанное, пока Федор продолжал уже совсем упавшим голосом:
- Она повторяла это, снова и снова, а после…я хотел уйти из комнаты, убежать от ее приступа безумства, как мне тогда казалось, но не мог и сдвинуться с места, стоял словно прикованный к полу. А она вдруг упала к моим ногам и затихла. Я пытался что-то сказать, но не мог вымолвить и звука, пытался дотянуться до нее, успокоить, утешить, но не мог пошевелиться…я помню, как завибрировала земля, как комната вдруг стала неестественно светлой, а затем…
- А затем ты оказался здесь, - тихо закончила Инга.
Он лишь кивнул. Инга какое-то время рассматривала юношу, поникшего и потерянного, и ей больше всего на свете хотелось прижать его к себе и сказать, что все будет хорошо. Но она не была уверена, что может это пообещать. К тому же еще многое в этой истории было ей непонятно.
- Ты знал, что твоя мать ведьма?
Федор словно ждал этого вопроса, но начал нерешительно:
- Когда я был ребенком, мне приходилось видеть, хм, странные вещи, которые я не мог объяснить…как, например, она могла загасить свет в доме щелчком пальцев или успокоить плачущего младенца одним взглядом. Иногда она становилась такой тихой и бледной, словно призрак, и запиралась от всех в спальне, ссылаясь на мигрени, и не выходила оттуда днями. В такие времена из дома словно пропадала жизнь, стены становились холодными, а пища пресной…а затем она возвращалась, улыбающаяся и цветущая, словно ничего не произошло. Признаюсь, это пугало меня. Я долгое время считал, что причина в некоей болезни, но думаю, этот ее…дар просто донимал ее.
- Однажды она посадила меня, напротив перед какой-то книгой, которую всегда прятала у себя, и пыталась обучить меня читать ее, но слова мне были малопонятны, а значение тем более…в тот же день отец застал нас за этим и так рассвирепел от увиденного, что грозился выгнать матушку из дома. Отец запретил ей показывать эту книгу мне, так что думаю, он кое-что понимал.
Инга затаив дыхание, внимательно его слушала.
- И что было после?
Федор заметно смутился, с повышенным вниманием рассматривая пустую чашку чая.
- Ничего. Книгу я больше не видел, и матушка отдалилась от нас. После рождения брата отношения между нами стали совсем натянутыми. А я…стал как отец, предпочитал избегать этой темы, и признаться честно, тогда мне казалось это лучшим решением. Хотя сейчас я жалею об этом…если бы она рассказала мне, если бы между нами не было этих тайн, все сложилось бы иначе!