Легкий шорох шагов отвлек от раздумий, и, повернув голову, он увидел бредущую по дорожке девушку лет шестнадцати с длинной косой, в тонком шелковом платье и летних узорчатых сапожках. Девушка была настолько хороша собой, что, казалось, от лица ее исходит легкое сияние.
– Ты кто? – Она остановилась и с изумлением, словно увидела жабу в рост человека, уставилась на Горыню.
– Человек. – Горыня, уже догадавшись, что видит дочь князя Стародубского, усмехнулся. Но девушка была не только задиристой, но и глазастой, и, скользнув взглядом по кафтану Горыни, зацепилась за знак на груди, изображавший ветвистую молнию, вышитую серебром по синему полю.
– Перунова сотня, – задумчиво произнесла Мария, и во взгляде ее что-то изменилось. – Из новиков будешь?
– Из новиков. – Горыня кивнул, признавая очевидное.
– Это же вы освободили семью Кирилла Мирославовича?
– Князя Елецкого? – уточнил Горыня и, увидев кивок девушки, подтвердил: – Мы. Там колдун какой-то привязал их к столбам, хотел, наверное, какой-то обряд провести. Ну, в общем, не смог.
– А кромешник, он каков?
– Да некогда его разглядывать было. – Горыня пожал плечами и подвинулся, давая место княжне, захотевшей присесть. – Там и мыслей-то: не поймать шальную пулю да упокоить всех быстренько. Черный плащ помню да глаза как два уголька. И вот еще нос торчал из-под плаща. Еще руку правую запомнил. Перстень с большим черным камнем и браслет вроде золотой. И рука такая, как у старика. Костистая и в пятнышках вся.
– А говорите, не запомнили! – Мария улыбнулась, и от этой улыбки у Горыни неожиданно посветлело на душе. – А страшно там было?
– Да есть, конечно, – согласился Горыня. – Пуля, она же дырочку найдет. Только вот страх свой нужно крепко держать. Не давать ему принимать за тебя решения. Иначе сам погибнешь и товарищей за собой утянешь.
– Странно, вы вроде новик, а рассуждаете, как мой дядько Тарас. – Девушка задумалась. – А вот, к примеру, упыря видеть приходилось?
– Приходилось. – Горыня кивнул. – Только ничего в нем интересного нет. Здоровый как бык, мордочка маленькая, а вместо носа пятачок. И сам он серый, а пятачок, словно у хряка, – розовый. Только твердый словно камень. – Горыня машинально потер костяшки правой руки.
– Вы что, его кулаком?!!
– Да не было в руках ничего. – Горыня досадливо вздохнул. – Вот и приголубил на первый раз. А после уже топор кинули, так я его тем топором и… остановил.
– Ну, коли такое мне рассказали бы про Дубыню, я бы поверила. Но вы… – Она насмешливо посмотрела на Горыню. – У вас тоже волшебный топор?
– Нет, дочка, топор был обыкновенный. – Тихо подошедший князь Стародубский улыбнулся и поправил ленту на плече дочери. – Тот топор сейчас у нашего доброго хозяина в оружной зале висит. А рядом чучело упыря. Можешь сама посмотреть. Да, как посмотришь, проверь воев наших, как устроились, да зайди в Лекарский приказ. Там для нас травы приготовили.
Когда Мария, недовольно взмахнув подолом платья, ушла, князь, не чинясь, присел рядом и посмотрел тяжелым, давящим взглядом на Горыню.
– Познакомились, значит?
– Нет, – Горыня проводил взглядом уходившую девушку и улыбнулся. – Она не спрашивала, как меня зовут, и сама не представилась.
– Ну, а я представлюсь. Князь Стародубский – темник поместного войска канцелярии Военного приказа[26].
– Горыня. Воин Перуновой сотни Медведевского уезда.
– Знаешь ведь, зачем я приехал?
– Не знаю… догадываюсь. – Горыня покачал головой.
– Твой. – Князь достал из кармана и протянул Горыне на раскрытой ладони оберег, чуть подпорченный пулей.
– Был вроде мой. – Он безразлично пожал плечами. – Заказал я себе у Никифора такой же. Обещался сделать, как из Новгорода приедет.
– Забирай. – Стародубский взял руку Горыни и, раскрыв ладонь, вложил в нее оберег. – Это я твоей матушке подарил, когда… ну мы…
Горыня спокойно молчал, ожидая продолжения, но князь, видя непробиваемую стену безразличия, сам начал заводиться: