– Провокация, – со вкусом произнес магистр. Это дело он не только хорошо знал, но и любил. И не видел в происшедшем ничего странного. Выманить противника, втянуть его вроде бы на удачную позицию и уничтожить было основой основ европейской политики.
– И кто же вместо Лигаллы примет посвящение высшего круга?
– Тиварра слишком стара. Пятьсот лет – срок даже для верховной ламии. Гелетта, наоборот, не достигла даже столетнего возраста, и вся борьба будет между Рассаной и Биарой. У них, кроме того, поддержка части дворянства и нейтралитет германского императора. Но Орден внимательно следит за развитием ситуации.
– Следит – это хорошо. – Магистр кивнул. – А что источник?
– Выпил слишком много крови и в ближайшие пару месяцев бесполезен, – поспешил ответить Ларош. – Но у императора на сей случай запасено много накопителей, так что опасность германцам не грозит. Да и проснуться источник может в любое время. Так что никто не рискнет.
– Кстати о благодати. – Браттенберг остро глянул на приора. – Как продвигается дело с добычей истинной крови?
– Два десятка захваченных нами потомков Рюрика оказались пусты, но даже сильно ослабленная кровь дала прирост эманации благодати на десятую часть.
– Десятая часть – хорошо. Хорошо, но мало. Нам нужно больше, Ларош. Нам нужно как минимум наполовину больше, а еще лучше вдвое. Торопите своих людей, если нужно, выкрадывайте московитов прямо на улицах и доставляйте сюда, но источник должен работать.
От княжны Горыня возвращался в состоянии крайней задумчивости. С одной стороны, все было хорошо. Его долго и сердечно благодарили за спасение, надарили милых безделушек, включая роскошный кинжал к парадной форме, и вообще всячески обхаживали. Но при этом его не оставляло ощущение, что от него чего-то ждут, словно он сговорился прийти свататься, а нужных слов так и не сказал. В конце концов, устав от этой круговерти, Горыня просто ушел, сказавшись больным, но вместо того чтобы пойти в свои покои, поехал в Приказ охотничьих дел.
Большое четырехэтажное здание располагалось в районе Старомынки и занимало огромную площадь. К подъезду неторопливо и солидно подъезжали казенные кареты и, высадив седока, отправлялись на площадку ожидания.
Горыню с его пайцой пропустили без задержек и сразу же проводили к товарищу[42] начальника приказа, а тот, как только узнал, с кем говорит, лично довел его до приемной начальника.
Главный охотник империи, князь Остен-Сакен, моложавый мужчина в гражданском кафтане и мягких сапогах принял Горыню словно старого знакомого и, пригласив в кабинет еще десяток командиров охотничьих команд, долго и подробно расспрашивал о ночном бое.
Скрывать Горыне было нечего, и он действительно подробно рассказал, что и как творилось в приемной великой княжны.
– А вот эта граната, ее можно как-то увидеть? – подал голос один из охотников – кряжистый невысокий и бородатый мужчина, представившийся Даниилом Хаткиным.
– Не могу пока. – Горыня развел руками. – Последнюю извел на ведьму. А вот автомат и пистолет – это пожалуйста. Только в автомате затвор сломался. Нужно заново делать. А пистолет в порядке. Я собственно и приехал для этого.
– Показать ваше оружие? – уточнил Остен-Сакен.
– Нет. – Горыня извлек из небольшого тубуса свернутый в рулон документ. – Настоящим приказом государя повелевается на базе вашей мастерской развернуть производство нового оружия. Ну а там, где оружие, там и взрывчатка. Если в химическую лабораторию пустите…
– Мы, княжич, если вы сделаете гранату, что упокаивает высшую ведьму, вас не только пустим, а на руках будем носить от Кремля. – Усмехнулся князь. – А пистолет можете показать прямо здесь. У меня вон, колода стоит. Люблю, знаете ли, пар выпустить, отстреляв десяток пуль.
Горыня кивнул и, отойдя от колоды на максимальное расстояние, одним движением выдернул оружие и в пулеметном темпе отстрелял весь магазин. Щелкнув рычагом, отпустил пустой короб и мгновенно вставил новый.