Горыня присутствовал на этом событии как советник государя, а посему сидел в непосредственной близости от Михайло III и его семьи.
Огромный дирижабль длиной почти двести метров не особенно впечатлил Горыню, но публика была в восторге. Оркестр Московского гренадерского полка играл нечто бравурное, везде развевались ленты и флаги, а нарядно одетая публика гуляла вокруг изгороди, которой был окружен воздухолет.
Горыня уже нацелился было к столам, где подавали горячий сбитень и блины с икрой, когда услышал из-за плеча знакомый голос.
– А вот хочу представить вам нашего юного героя княжича Стародубского.
Горыня обернулся и увидел Михайло III и незнакомого господина в генеральском мундире. Мужчина был чуть полноват, но высок, широкоплеч и имел острый взгляд, словно просвечивающий все до основания.
– Государь. – Горыня коротко поклонился.
– И вас, княжич, хочу представить творцу этого чуда инженерной мысли, князю Кропоткину Дмитрию Николаевичу. К вашему сведению, князь, Горыня Стародубский – замечательный оружейник, придумавший и сделавший великолепные образцы автоматического оружия, ввергнувшего казну в расходы по срочному строительству еще одного завода для производства огненного припаса.
– А старого-то накопили изрядно. – Кропоткин посмотрел на Горыню. – Что с ним-то делать?
– Да продать втридорога или охотникам отдать. – Горыня был полон спокойствия, словно тибетский монах. – У охотников новые ружья как раз под патрон старого типа. Да и в войсках таких ружей полно. За пару-тройку лет все расстреляем. А будут излишки, так продать куда-нибудь подальше. У них-то патрон с закраиной еще долго будет в ходу.
– Дельно. – Кропоткин кивнул. – А что скажете по поводу сего корабля? – генерал кивнул на дирижабль.
– Грузы возить на далекие расстояния, людей да почту, лучше не придумаешь. Чугунка-то не скоро до Желтороссии дойдет. Так что таких кораблей нужно не меньше десятка.
– А военного применения вы не видите? – поинтересовался государь, переглянувшись с Кропоткиным.
– Военного? – Горыня задумался. – Возможно. Например, закидать бомбами скопление войск, мост или дорогу. Также можно использовать для разведки с воздуха, заброски егерей в тыл врага – для организации диверсий…
– А диверсии – это что?.. – остановил Горыню Михайло III.
– Порча тех же мостов, перехват сообщений, уничтожение штабов… да мало ли найдется работы?
– А про штабы вы мне не писали. – Государь с улыбкой посмотрел на князя.
– Так я и не военный человек, государь, хоть и ношу генеральский мундир. – Кропоткин улыбнулся, и его щеголеватые усы на мгновение встали дыбом. – Но вы, княжич, меня заинтересовали. А что бы вы еще предложили для превращения воздухолета в военный корабль?
– Пара автоматических пушек, по одной с каждого борта. Штук пять пятилинейных пулеметов, причем один из них хорошо бы сделать наверху, там, где площадка наблюдателя. – Горыня показал на торчавшую над корпусом аэростата башенку и продолжил: – Еще можно пристроить бомбовый прицел и бомбосбрасыватель к нему, чтобы зря не расходовать боеприпасы. Катушки для сброса десанта и подъема его обратно без посадки на землю, грузовую стрелу для погрузочно-разгрузочных операций и несколько мощных светильников для работы на неподготовленных площадках. Сами двигатели или винтовые группы на поворотных основаниях, чтобы повысить подвижность.
– А пулемет с синхронизатором винта не нужно? – с улыбкой спросил Кропоткин, пристально глядя в глаза Горыни.
– Это следующий этап. – Горыня в ответ усмехнулся. – Если начнем делать систему противовоздушной обороны. Но к этому времени было бы неплохо иметь двигатель с мощностью одна лошадиная сила на килограмм веса.
– Ну, о чисто технических вопросах вы можете поговорить и без меня. – Государь с отеческой улыбкой кивнул стоявшим напротив друг друга Стародубскому и Кропоткину и продолжил променад.
– Полагаю, нам нужно более тихое место для беседы. – Князь кивнул и, качнув головой в сторону выхода с площадки, пошел вперед.
Ездил Дмитрий Николаевич на самобеглой коляске, похожей на легкую повозку, только с толстой матерчатой крышей и длинным моторным отсеком впереди. На темно-синем лаке дверей ярко выделялся герб Кропоткиных с пушкой, а на капоте торчал флажок дома Рюриков.
– Это ездит? – Горыня осторожно сел в кресло, неожиданно оказавшееся очень удобным, и посмотрел на место водителя, с несколькими рычагами, какими-то рычажками и большим рулевым колесом.