— Простите, принц, — первым нарушил паузу незнакомец. — Как я только сейчас сообразил, что вы не знаете, кто я, хотя мы видимся уже третий раз. Моё имя Фетх.
Естественно, мне это имя ни о чем не говорит. Ну, Фетх, и что? Гость, видимо, понял мои мысли.
— Я брат Ябгу, величайшего из всех каханов, да продлит Небо ему годы жизни.
Да уж, сегодня день сюрпризов.
— А Ханна… Она дочь…
— Она дочь моего умершего брата Буга, — ироничная ухмылка Фетха сразу исчезла. — Так что она мне как… — мужчина чуть запнулся, — как родная дочь. Она выросла, можно сказать, у меня на руках, хотя это и не принято в Хазарии. Воспитанием девочек у нас занимаются только женщины… Но я пришёл, конечно, не для рассказа об этом. Великий кахан, да продлит Небо ему годы жизни, соизволил узнать, что побудило наследника соседней империи прибыть в Саркел таким необычным способом.
— Императрица Елена Седьмая, моя матушка, заинтересована в моей скорейшей женитьбе и соблаговолила дать мне возможность выбрать невесту, — начал я свой по возможности правдивый ответ брату кахана. — Из множества кандидатур я выбрал дочь правителя Хазарии. Вернее, присланный портрет. И когда представилась возможность посетить вашу страну, то я ухватился за неё, поскольку хотелось взглянуть на оригинал того самого портрета. Возможно, так не принято в политических делах, но как уж получилось.
Фетх внимательно выслушал меня и задумался.
— Я вижу, что молодой принц иногда поступает… импульсивно… Хотя, когда, как ни в молодые годы жить согласно порывам своей души, — мужчина улыбнулся. — Мы могли бы привезти, как принц соизволил высказаться, оригинал портрета во Владимирград и сами по первой просьбе, переданной по дипломатическим каналам, как выражаются в Европе.
— Это получилось спонтанно, — я улыбнулся как можно более беззаботно. — Пока послание бы дошло до Саркела, пока были бы произведены необходимые приготовления, пока… Прошло бы не менее года. А так приплыл, посмотрел, решил.
— Veni, vidi, vici… Известный древний ромейский принцип, — блеснул своими знаниями Фетх и снова задумался. — Ну, что же, нет ничего невозможного для осуществления этого желания, Ваше Высочие. Через пару дней сюда будет доставлен ответ, данный великим каханом, да продлит Небо его годы жизни.
Мужчина поднялся и направился к двери. Я встал вместе с ним, и когда брат кахана уже подошёл к выходу, неожиданно для самого себя спросил:
— Как поживает Ханна?
— С ней всё нормально, — Фетх остановился и развернулся ко мне. — Она, как обычно, занимается скачками, стрельбой из лука и… прочими вещами.
— Могу ли я встретиться с ней?
Брови поползли вверх на доселе спокойном лице мужчины:
— Ваше Высочие проделало такой длинный путь для того, чтобы узреть дочь великого кахана, да продлит Небо ему годы жизни, и при этом хочет встретиться с Ханной? Я думал, что произошедшее тогда было просто недоразумением.
Я чуть покраснел, — надеюсь, не очень заметно, — и не знал, что ответить.
Фетх подождал немного, потом развернулся и вышел.
Глава 49
— Великий кахан Ябгу, да продлит Небо ему годы жизни, правитель Хазарии, благоволит приветствовать принца Российской империи в своём дворце! Он надеется, что эта встреча пойдёт на пользу обоим государствам…
Фетх, от имени кахана, сидящего на горе подушек, многословно приветствовал меня. Это происходило не в тронной зале, поскольку мой визит неофициальный, благодаря чему мы все были избавлены от необходимости произносить слишком долгие речи и принимать участие во многих формальностях. Но любовь восточных людей к внешним эффектам осталась, и мне пришлось выслушать просто длинную речь. Даже страшно подумать, сколько пришлось бы потратить времени на весь церемониал.
Пока Фетх витиевато распространялся, я неявно разглядывал правителя. Если раньше ожидал увидеть некоего могола, то сейчас лишь подмечал большое сходство с моим новым старым знакомым: лицо кахана хоть и говорило о восточном происхождении, но черты казались почти европеоидными. Его младший брат был этаким битюгом, но Ябгу выглядел почти стройно — никаких гор мышц. Правда умное лицо и внимательные глаза явно указывали на то, что он далеко не прост. Да и невозможно правителю быть простачком, если только он не марионетка в чьих-то руках.
Кахан тоже меня изучал. Но за прошедшее время я настолько привык к подобным взглядам, что особенно не волновался насчёт производимого впечатления. Вполне возможно, что мы встречемся в первый и последний раз. Согласно традиции, кахан редко когда удостаивает иноземцев личной встречей. Это и понятно — надо поддерживать веками сложившийся имидж недоступного государя, далёкого от мирских забот.
Как меня предупредил барон Минчаков, я, скорее всего, буду вести переговоры с Фетхом, и это меня вполне устраивало. Хотя младший брат кахана был высокомерен и казался громилой с небольшим содержанием интеллекта, но на деле он довольно общительный, хотя совсем и не прост, что тоже неудивительно.
Я ответствовал кахану примерно в той же манере, что династический союз между соседними государствами — вещь хорошая, как для безопасности, так и торговли и развития…
— Великий кахан Ябгу, да продлит Небо ему годы жизни, правитель Хазарии, благоволит пожеланию наследного принца Российской империи увидеть своих дочерей, достигших брачного возраста. Вполне возможно, оригинал покажется непохожим на те изображения, что были посланы год назад, поскольку в таком возрасте девушки часто изменяются и быстро взрослеют.
Я ответствовал с благодарностью, что мудрость великого кахана Ябгу известна далеко за пределами его государства, и мне отрадно осознать, что на самом деле так и есть.
Аудиенция закончилась через треть часа, и барон Минчаков с удовлетворением заметил, что это ещё очень долго, поскольку обычно более десяти минут подобное действо не продолжается. Вероятно, подарки, привезённые мною, заинтересовали кахана, или же причина была в чём-то другом. Но как бы то ни было, первая встреча (надеюсь, что не последняя) подействовала на меня благодушно.
Мы покинули небольшую залу и оказались в чем-то похожем на анфиладу, выходящей одной открытой стороной на внутренний двор замка, полного растительности и фонтанов. По дорожкам бродили павлины и кричали своими противными голосами. Впрочем, примерно так я себе и представлял небольшой восточный дворец.
Вскоре к нам подошёл Фетх и повёл вначале по анфиладе, а потом и по коридорам. Возможно, с чиновником ниже рангом мы бы не смогли пройти мимо многочисленной стражи, охраняющей чуть ли не каждый вход в новое помещение. Наконец все оказались в небольшой, пять на шесть метров, комнате, часть пола которой был завален подушками, куда нам милостиво разрешили присесть. Почти сразу зашли служанки и принесли воду для умывания, а потом различные угощения, которые сложно назвать едой. Скорее, это закуски, как лёгкие, так и очень сладкие.
Через четверть часа, когда Фетх удостоверившись, что я насытился, наклонился к послу и зашептал, на что тот лишь согласно кивнул и поднялся:
— Ваше Высочие, местные традиции не допускают, чтобы посторонние видели дочерей кахана, так что мне следует выйти. Я буду находиться неподалёку.
— Раз таковы правила, — ответствовал я, — то надо их уважать.
Как только за Петром Григорьевичем закрылась дверь, младший брат кахана хлопнул в ладоши, и в комнату вошла девушка, на чьём лице была лёгкая вуаль, оставляя открытыми лоб, глаза и частично переносицу. Чёрные волосы немного выбивались из-под ткани. Это была та полугрузинка, как я её когда-то назвал, вот только её прямой нос, видимый ранее на портрете, теперь казался мне немного с горбинкой.
Она взяла какой-то струнный инструмент, похожий на чонгури, и стала петь довольно энергичную песню на незнакомом языке. Пела девушка неплохо, на мой вкус, но сама меня никак не заинтересовала. Мы с Фетхом заранее условились, что если я не буду задавать девушкам вопросы, то и продолжение знакомства не требуется.