Я его хорошо понимал, поскольку разместить почти полторы сотни человек — непростое дело для хозяина пусть и сравнительно большого имения. На дворе стоит сентябрь, и с каждым днём становится холоднее, хотя мы почти каждый вечер укладывались под открытым небом, оттачивая навык как бы кочевой жизни. Да, ночи, проведённые под крышей, поддерживаемой четырьмя стенами, за последние полгода можно пересчитать по пальцам. Я утрирую, конечно, но и не слишком сильно погрешил против истины.
Ханна вполне спокойно смотрела на разворачивающуюся суматоху. Она уже свыклась с мыслью, что в этом доме ей придётся прожить какое-то время, и чуть критически его разглядывала. Конечно, ей хотелось быть рядом со мной, но приказ дяди для девушки значит очень многое, и даже на таком огромном расстоянии от Саркела ей и в голову не пришло ослушаться.
— Добрый день, Юлий! — раздался за моей спиной девичий голос. — Рада тебя видеть. Ты взял себе оруженосца? — подходящая Ника излучала неподдельную радость и некоторый сарказм, но с каждым шагом она всё больше изменялась в лице. — Так это… Ох!.. — княжна поднесла руку ко рту.
— Добрый день, Ника! Да, это мой оруженосец, — серьёзно ответил я, предупреждая дальнейшие необдуманные слова. — Есть одно важное дело, и мне, перед тем, как обсудить его с твоим папенькой, потребно с тобой переговорить, — и я дал знак отойти в сторону.
— Да? Что именно? — загорелись глаза девушки, предчувствуя то ли интригу, то ли раскрытия тайны.
— Ханне нельзя в столицу
— Ой! А почему? — не сдержалась Ника.
— Её там могу выследить шпионы кахана и на этот раз уж точно убить. Поэтому я предположил, что в вашем доме ей ничто не будет угрожать. Как ты думаешь, Пётр Ипполитович не будет против?
— Думаю, что нет. С тех пор как уехал Полибий, он постоянно пытается себя чем-то занять, но вечерами грустит. Ты же сам это видел весной, Юлий.
— Ну и хорошо, — выдохнул я. — В том смысле, хорошо, что не откажет, — поправиляс я. Тогда второй вопрос: у тебя остались платья, из которых ты уже выросла? Ханна немного ниже тебя…
— Ну, конечно же! — воскликнула Ника намного громче, чем мне бы хотелось. — А то я уже подумала, что она будет всё время ходить в этой одежде.
— Отлично! Может, пока князь занят, ты отведёшь Ханну к себе?
Не успел я закончить, как княжна взяла племянницу кахана за руку и, заговорщицки улыбнувшись, повела в усадьбу. Уф… Не то, чтобы я не был уверен в исполнении своего замысла, но в глубине души сомневался, насколько приветливо Ника будет относиться к Ханне в своём доме. Впрочем, ей тоже скучно в отсутствии Полибия, а девочкам всегда есть поболтать, о чём даже с родным братом не поговоришь.
Деятельный Шаликов уже роздал самые важные указания. Наших коней, как и в прошлый раз, решили разместить в загоне на краю усадьбы, а рядом разрешено поставить палатки и жечь костры. Примерно через час всё уже было улажено и я, сбив дорожную пыль с местами потрёпанного мундира, дал увести себя в дом, предвосхищая множество грядущих вопросов.
— Стол накрыт, Ваше Императорское Высочие, так что прошу!.. — князь только что получил доклад от слуг и сделал жест, чтобы они открыли двери в столовую залу…
Мы сели на стулья, и я заметил, что хозяин смотрит по сторонам, как бы ища кого-то.
— Странно, что не вижу дочь, — пробормотал он. — Обычно она всегда крутится где-то поблизости, а сейчас её нет… Да и давно нет. Эй, кто-нибудь, позовите княжну обедать!
Я ухмыльнулся уголками рта. Мне было интересно, как увидеть Ханну в одном из нарядов Ники, так и посмотреть реакцию Шаликова на появление незнакомки.
Минут через пять послышались шаги Ники. Князь уже собрался отчитать её за опоздание, но увидел гостью и удивлённо уставился на дочь.
— Папа, позволь представить мою подругу Анну.
Вот тут настала и моя очередь удивляться. Подругу? Когда это они успели подружиться? Ох, уж эти девчонки! Ханна сейчас одета в нежно-голубое платье, неплохо идущее к цвету её волос. В целом держится она уверенно, что и неудивительно для племянницы кахана, пусть об этом хозяин дома и не знает.
— А?.. Что?.. Кто?.. — только и смог проговорить удивлённый Шаликов.
— Прошу прощения, Пётр Ипполитович, — я решил взять дело в свои руки. — В суматохе не успел представить мою спутницу.
— Так эта девушка прибыла с вами, принц? Тогда понятно, — начал медленно вникать в ситуацию мужчина. — Вот только почему?.. Впрочем, это пустое… Давайте обедать! К нам приехали такие гости, а я их несущественными вопросами мучаю.
Обед прошёл в почти простой и непринуждённой обстановке. Честно говоря, я боялся, что в усадьбу нагрянут соседи, которые наверняка уже прознали, что к князю приехало множество гвардейцев. Возможно, они сейчас наряжаются, и у нас ещё будет время с ними и поесть, и поговорить…
— Ваше Сиятельство, — начал я, видя томление хозяина. — Как и говорил когда-то ранее, захотелось мне посмотреть на земли Империи. Ведь сидя постоянно в столице трудно понять жизнь и чаяния подданных. Народ живёт везде… не очень… и чем дальше от Владимирграда, тем всё проще и… беднее. Конечно, я и ранее это видел, но теперь проблема предстала во всей красе, если так можно сказать.
Князь и княжна смотрели на меня с интересом, но не могу сказать, что услышанное их поразило. Они и так живут не у самой столицы, и определённые трудности видят каждый день, наверное.
— И я доволен, что всё сие сподобился узреть ещё до коронации, путешествуя неофициально, и не имея нужды придерживаться различных формальностей. Теперь я ещё более уверен в правильности своих изначальных мыслей о необходимости определённых реформ, должных привести к процветанию как государства в целом, так и всех сословий. Нас окружают недружелюбные соседи, и если мы сами о себе не позаботимся, то они, рано или поздно, нас захотят съесть.
— Так у нас же есть союзники! — не удержался князь Шаликов. — Да и без них мы сильны.
— Для победоносных войн нужны три вещи: деньги, деньги и деньги, — вспомнил я известную цитату. — А о каких деньгах может идти речь, если мы ни серебра, ни золота не добываем.
— Да, но такие монеты у нас же чеканятся! — начала недоумевать Ника.
— Только ты забываешь, что их делают из поставляемых из-за рубежа драгоценных металлов или из переплавленных иностранных монет, — начал пояснять я. — Мы их делаем для престижа, дабы все видели, что есть и серебряные, и золотые монеты с российским гербом. Но таковых до обидного мало. В основном обороте ходят монеты, начеканенные в Европе. Да и в наших западных губерниях в ходу имеются и германские и поляндские, которыми тамошние феодалы оплачивают привозимые к ним немногочисленные товары: лес, меха, мёд и воск, ну и другое по мелочам.
— И что, Ваше Высочие, надумали для решения данной проблемы? — с интересом спросил князь.
— Надо серьёзно начать геологоразведочные работы на Урале. Это раз. Ну, и, конечно же, увеличить объём продаж на Запад и, возможно, на Восток. Поскольку сельское хозяйство в Европе развито не в пример лучше, то мы пока остаёмся… сырьевым придатком.
— Чем? — вздёрнул бровь Пётр Ипполитович.
— Своеобразной колонией, как это не прискорбно признать. От нас в Европу идёт дешевое сырьё, то есть, необработанный лес, пушнина, воск. Там стволы деревьев перерабатываются в конечный продукт. Из пушнины шьют меховые изделия, а из воска — свечи. Вот и получается, что мы продаём дешёвый товар, да ещё кормим европейских мастеровых, этот товар обрабатывающих. А надо стремиться самим делать всё и продавать если не готовые изделия, то что-то близкое к этому. Что мешает, к примеру, возводить свечные мануфактуры? Сама-то свеча стоит намного дороже, чем воск по весу.
— Так где же нам столько мастеровых взять? — задал закономерный вопрос князь. — Людей не хватает даже на обработку земли.
— Вот здесь и заключается корень проблем, — согласился я. — Чтобы были квалифицированные специалисты, потребно иметь многочисленное население, не занятое сельским хозяйством. То есть, чтобы урожаи были большие, и требовалось меньше людей, обрабатывающих пахотные площади. Если подданные будут сыты, то детей станут рожать больше. А тех уже можно отправлять учиться ремёслам. Множество мастеровых начнут производить больше инструментов, мебели, одежды, оружия и прочего. Начнёт повышаться благосостояние и население опять станет расти. Одно зависит от другого.