— Может. А что ты хочешь от меня? Ищи не молоденьких дурочек, которые начнут использовать нас втихую, а зрелых. И, кроме того, я говорил о том, что предпочтительно искать будущих агентов среди хозяев и работников кабаков, постоялых дворов и борделей. Будут ли среди них женщины или нет — не так важно, хотя женщины, конечно, смогут часто узнать о таком, о чём мужчине никто не расскажет.
— Это я понимаю, мессер. Мужчина может рассказывать разные вещи как мужчинам, так женщинам, а вот женщина вряд ли начнёт откровенничать даже с хорошо знакомым мужчиной.
— Раз понимаешь, то зачем вопросы задаёшь? Молодухи ничего для нас интересного разузнать не смогут, если только уж совсем случайно не окажутся рядом с болтливым человеком, да и то вряд ли что поймут. Удивляюсь я тебе, Николай Исидорович. То сложные интриги на раз-два раскусываешь, а то вопросы странные задаёшь.
Барон хотел было что сказать, но промолчал. Обиделся, наверное. Ладно, не девочка он, чтобы дуться. Мы тут важными вещами занимаемся, а не треплемся без повода.
— И ещё, — решил закончить я на позитивной ноте. — Напоминаю, о желательности подбирать на южной границе булгарских и хазарских мальчишек, учить их русскому языку и прочим премудростям, дабы через несколько лет иметь хотя бы пару десятков агентов.
— Да мы стараемся, мессер, но те, если и появляются, совсем дикие. Кочевники, одно слово, — стал оправдываться Верёвкин.
— Понимаю. Но руки опускать не надо. Империю ожидают неспокойные времена, и готовиться к ним — наша прямая обязанность, раз сами эту кашу собираемся заварить. Единственно, что хорошо, так это сроки, которые представляется возможным отодвигать, сообразуясь с готовностью, но сие не получится делать постоянно, поскольку с другой стороны люди тоже не дураки. Они готовятся выступить против Империи, и твоя прямая обязанность в том и состоит, чтобы об этом знать как можно больше.
***
На одной из теперь ставших редкими посиделок с императрицей, та невзначай произнесла:
— Недавно депеша от командующего пришла. Он доносит, что одержано несколько значительных побед и, по мнению поляндского короля Августа Девятого, сие является предвестником скорой победы.
— Скажите, маман, а почему ляхи называют свою страну иначе, чем мы? Точнее, мы используем другое слово, хотя и несколько похожее?
— Хмм… Вы же знаете, принц, что среди ваших предков было две женщины, которые родились на Альбионе?
— Я слышал лишь об одной… О своей бабке.
— Теперь знаете, — уголками губ улыбнулась императрица. — Она умерла лет сто пятьдесят назад. Звали её Рианвен, вроде как… Надо будет уточнить… Но не это главное. Так вот она, как поговаривают, имела обо всём своё особенное мнение и редко когда считалась с тем, кто ниже по положению. Поскольку на ея родном языке страна ляхов называлась чем-то похожим на Поланд, то подданным ничего не оставалось, как придумать слово Поляндия, которое, как ни странно, закрепилось в официальных бумагах. Последующие же монархи возвращать прежнее наименование не стали.
— Вот оно как… — протянул я. — А какие-то другие новые слова в те времена не появились?
— Нет сейчас желания об этом думать, принц, — отмахнулась Елена Седьмая. — Что нам когда-то рассказали, то сейчас вам и поведали. Ваши предки чудить изрядно умели. Жаль, что некоторые только тем и запомнились.
Стало даже обидно за такой отзыв о предках, которые мне вообще являются чужими людьми. Интересно, а какую память оставит о себе женщина, которую я называю своей матерью? А какую память оставлю я? Надеюсь, что будут помнить реальные дела, а не дворцовые анекдоты.
Глава 57
— Милка, сбегай, позови барышню Анну… Да побыстрее! — дала Ника распоряжение дворовой девчонке и повернулась ко мне. — Ханна в последнее время рукоделием увлеклась. Да и чем ещё в нашей глуши зимой заниматься?!
— Охотой, конечно! — почти возмутился князь Шаликов, вышедший первым меня встречать. — Только женскому полу это не понять! С чем пожаловали, Ваше Императорское Высочие?
— Да вот, решил у вас Новый год встретить.
— Наслышаны-наслышаны мы об этой вашей затее, — с готовностью закивал Пётр Ипполитович, хотя и без особого энтузиазма. — Вот только здесь её далеко не все понимают. Считают блажью… Ой, простите, принц…
— Ничего, — благодушно махнул я рукой. — Через несколько лет привыкнут и даже удивляться начнут, как это раньше обходились без подобного празднества.
— А чего это мы во дворе стоим? Его Высочие замёрз, наверное…
— И то правда, дочь!.. — спохватился хозяин усадьбы. — Прошу! — широко повёл он рукой в приглашающем жесте.
Мы только-только начали делать первые шаги, как из дому появилась Ханна, подбежала и… остановилась, немного покраснев. Я тоже не знал, что делать, немного стесняясь князя, но тот, не обращая внимания на заминку, продолжал идти вперёд. А вот хазарка не стала долго раздумывать и, протянув свою ладошку, взяла меня за руку и пошла рядом, довольно улыбаясь. Да уж… осёл я… Мельком взглянул на идущую чуть в стороне Нику. Та старательно делает вид, что ничего не происходит, но края губ немного подёргиваются в ухмылке.
— Как ты? — только и успел негромко спросить я, как мы уже подошли к двери.
— Потом… — в тон ответила Ханна.
Поскольку посыльный к князю приехал ещё два дня назад, в его доме всё было подготовлено для встречи, и особой суеты не заметил. Привыкли, поди, что наследник престола в очередной раз приехал.
Мне совершенно не хотелось разговаривать с Петром Ипполитовичем, но правила приличия никто не отменял. Чинно расселись в гостиной, и начались светские расспросы о столичной жизни, о дворцовых новостях и просто слухах. Хорошо ещё, что соседей нет, а то бы до вечера изводили своим вниманием.
Через полчаса слуги начали подавать, а вся наша небольшая… э-э… компания… заняла места за столом. Меня, как наследника престола, в очередной раз пытались усадить на главное место, но я так же в очередной раз отнекался, сев рядом с Ханной и напротив Ники. Впрочем, никого больше не было, и сей факт расстраивал лишь хозяина дома. Может, сосватать ему какую знатную девушку? А то дети скоро своими семьями обзаведутся, и деятельный князь может захиреть со скуки. Интересная идея! Вот только как бы это сделать потактичнее?
— Пётр Иполитович, — прервал я уже начавшуюся беседу о подготовке к охоте, которая должна состояться на днях. — Я плохо знаю провинциальные свадебные обычаи. Вот, к примеру, вдовцу прилично ли оставаться в своём статусе и не искать пару?
Все замолчали, и в этой тишине раздался одинокий кашель поперхнувшейся Ники.
— Кому ещё нет и пятидесяти, — не спеша начал князь, — желательно позаботиться о вступлении в брак. Это женщинам поздно… А для мужчины и пятьдесят лет — не преклонный возраст.
— Вот как? — удовлетворённо кивнул я. — Сколько же может быть тогда его невесте?
— Чьей невесте? — спросил, не поняв, Шаликов.
— Невесте вдовца, коему ещё и пятидесяти нет.
— Тут уж как получится, Ваше Императорское Высочие. Понятно, что совсем молоденькую дочь её родители не согласятся отдать, но, по разным причинам, можно найти и какую-нибудь старую деву лет двадцати трёх или, даже, двадцати пяти лет.
Ника опять закашляла.
— Дочь, выпей же скорее воды! — обратился к ней князь. — Да, принц, бывают у нас и такие безбрачные.
— Что так? — деланно удивился я.
— По разным причинам. К примеру, жених уехал на войну и не вернулся, а невеста его ждала-ждала…
— Часто ли вдовцы женятся на вдовах? — продолжил я расспрашивать, старательно не замечая взгляд сидящей напротив девушки.
— Да, ежели из простого сословия. Даже мелкопоместные дворяне, не говоря уже о безземельных, в подобном замечены неоднократно.
— Ну, а если вдовец — граф или князь?
— Князь? — Пётр Ипполитович оторвался от блюда и устремил на меня испытующий взгляд. — Позвольте спросить, о каком князе спрашивает Ваше Императорское Высочие?