***
Местные свадебные обычаи довольно просты. Нет никакого многочасового стояния с венцами над головами. Жених и невеста вместе со свидетелями, родителями и ближайшими родственниками приходят в храм Геры, и приносят бескровные жертвы. Жрецы, — их несколько, если брачующиеся (ужасное слово!) имеют высокий статус, — читают непродолжительные молитвы и благословляют молодых. На всё уходит не более трети часа.
Дальнейший пир не является обязательным, но дворяне от него, как правило, не отказываются. В сельской местности на подобные попойки зовутся все более или менее важные соседи. В городе ограничиваются малым кругом общения. Интересным обычаем является неотлучное пребывание свидетелей рядом с новобрачными вплоть до их первого соития.
Поскольку у князя и бывшей фрейлины своих домов в столице нет, то пришлось идти в Министерство двора. Граф Аврелий Дибич не стал долго думать и предложил довольно большую комнату, могущую вместить на день, как родню невесты, так и обитателей дворца, пожелавших вдруг поприсутствовать на торжестве. Пригласили и меня. Да иначе не могло и быть.
Я, конечно, был рад подобным изменениям в жизни графа Шаликова, но вряд ли потащился бы к нему в имение только ради многочасового сидения за праздничным столом. Вот ради Ханны поехал бы. К счастью, Ника не только выздоровела, но и смогла набраться сил, благодаря чему обе девушки оказались в столице. Теперь можно было показать им не только украшенные галереи второго этажа, но и весь дворец, не боясь быть спрошенным императрицей, что за девушек я с собой таскаю по лестницам и коридорам.
При посещении храма Геры ничего почти особенного не запомнил из-за краткости самой процедуры. Положили на жертвенник овощи-фрукты и помолились. Я делал это со всей аккуратностью, помня о стервозном характере богини. Ну, а затем начался пир. Родственники Вольги Кирилловны поначалу вели себя достаточно скромно, как и полагается провинциалам, редко бывающим как в столице, так и во дворце. Но через пару часов вино всем ударило в голову, и почти каждый начал громко разговаривать и безудержно веселиться. К счастью, здесь не принято бить друг-другу физиономии. Видимо, это идёт с тех времён, когда к божествам относились с трепетом и боялись таким образом навлечь гнев властной богини.
Ника хоть и выглядела бледной, но держалась хорошо, тем более, что на неё были обращены многочисленные взгляды мужчин, родственников невесты. Ханна же, ввиду своего небольшого статуса дальней родни жениха, сидела за столом почти никем не замеченной, о чём нисколько не беспокоилась. Впрочем, я находился около князя и не мог долго разговаривать с хазарочкой. Даже часто смотреть на неё опасался, поскольку привлекал к себе огромное внимание, а сплетни мне не нужны.
Пётр Ипполитович, как виновник торжества, светился от радости и на всех смотрел, как на лучших друзей. Невеста, одетая в красное платье, выглядела прелестно. Я лишь предположил, сколько времени ушло только на её причёску, и порадовался, что родился мужчиной. Отец и мать Вольги всем своим видом старались показать родственникам, что не только не желали своей дочери другой участи, но и сыграли главные роли во всех делах, приведших к браку. Те им верили.
Примерно на четвёртом часу пирушки пришёл лакей с запиской. Оказалось, что императрица хочет видеть меня. Ну да, нашла время!..
— Принц, — начала Елена Седьмая, без вводных общих слов, — Тит и Дмитрий Прокопьевичи пожелали наконец выдвинуть свою кандидатуру на пост руководителя Религиозного ведомства.
— Первосвященника? Интересно. И кто это?
— Жрец какого-то храма, — небрежно ответила маман. — Мы о нём никогда не слыхивали. Даже имя не запомнили. Но вам придётся согласиться, ибо…
— Я согласен. У меня, конечно, были свои кандидатуры, но сие непринципиально.
Императрица улыбнулась.
— Мы нисколько в вашем благоразумии… А теперь, принц, оставьте нас, — небрежный жест кистью руки указал мне на дверь.
«С Верёвкина стружку сниму, если он не найдёт причину подобного ко мне отношения!» — подумал я, проходя через приёмную.
Возвращаться к свадебному столу расхотелось, а Ника и Ханна никак не смогли бы надолго уйти оттуда, не став объектами пьяных пересудов. Так что я разочарованно отправился в свои покои. Ладно, в следующий раз с девушками наговорюсь.
***
— Геласий Евсеевич, — я обратился к министру внутренних дел, когда тот закончил меня поздравлять с недавним принятием Государственного совета моего предложения. — Давеча повстречался мне некий попрошайка, и я решил дать ему монетку.
— Да, Ваше Высочие, бедняков и даже нищих в государстве хватает.
— Разговорился я с ним, и он поведал, что уже и не помнит, где родился. Вот и захотелось мне узнать, каков порядок учёта людей в Империи.
— Хм… Примерно каждые лет двадцать специальные учётчики опрашивают старост в сельских поселениях, а те рассказывают, сколько земледельцев с детьми проживают у них, и сколько каждому лет. Во всех городах учётчики ходят от дома к дому и опрашивают непосредственно их владельцев или самих жильцов. Эти сведения, называемые сказками, записывают, и передают в губернские правления. На основании этих сказок подсчитывается население, и становится понятно, сколько налоговых поступлений ожидать.
— Ага… Понятно… А если человек уйдёт из города и будет бродить по Империи, то он и налоги не платит, и в армии не служит?
— Так, Ваше Высочие, — печально произнёс князь Духовской. — Именно поэтому налогов всегда поступает меньше, чем ожидается. Многие люди уходят на украины, где государственный контроль зело слаб.
— Получается, что человек может спокойно проживать в глуши, и пользы Империи от него нет?
— К сожалению, именно так, — ещё раз согласился министр, не понимая, к чему я клоню. — Их с какого-то давнего времени даже выискивать было запрещено, поскольку затраты на сие превышают будущие налоги. Да и таковой может запросто убежать в другое место, и снова его ищи-свищи.
— Поддержите ли вы, Геласий Евсеевич, введение мер по уменьшению количества подобных уклонистов?
— По уменьшению? Да… Но свободных людей на сие нет.
Глаза князя забегали, и я начал догадываться, то он опасается возложения на своё министерство дополнительных обязанностей.
— Я предлагаю, — начал я как бы размышлять вслух, — создать учётное ведомство, в которое старосты поселений будут передавать сказки раз в пять лет. Городских жителей следует обязать самим являться к чиновникам этого нового ведомства и отчитываться, кто родился, кто женился, кто умер. За несвоевременную подачу подобных сведений — денежный штраф. При вторичном нарушении будет полагаться тюремный срок или принудительные работы.
— Где же найти столько грамотных людей, кои смогут работать в этом ведомстве?
— Вот и по этой причине я раздумываю насчёт издания указа об общедоступных школах. Мне одному предусмотреть все тонкости подобного дела сложно, вот задумка и стопорится. Но рано или поздно подобные школы откроются. Люди сами поймут, что грамотным стать намного лучше, чем влачить прежнее существование.
— Простите, принц, но как эти школы и введение упомянутого учётного ведомства помогут находить людей и обязывать их платить налоги? — взгляд министра выражал заинтересованность.
— Если кто-то захочет сменить место жительства, то он идёт к чиновнику того учётного ведомства и получает документ в котором записано имя, возраст, особые приметы и место жительства. Эти сведения будут браться из сказок. Если переезжает целая семья, то будет выдаваться общая на всех бумага. Её, к примеру, можно назвать паспортом.
— И что дальше, Ваше Высочие?
— По прибытию данный паспорт передаётся представителю учётного ведомства. Сразу станет ясно, как давно человек нигде не жил, не платил налоги и прочее.
— Задумка интересная… — протянул министр, ожидая дальнейшие разъяснения.