Нет, надо всё-таки заехать к Бессонову и дать ему чёткие указания насчёт уральцев. Снова глубоко задумался. В будущем его следует вызывать к себе во дворец, а то уже барон, поди, привык, что будущий император к нему зачастую сам приходит, а должно быть наоборот.
Приказав кучеру ехать к зданию «Доверия», начал размышлять о развитии системы патентования в Империи. В принципе, о такой относительно недавней западной практике здесь известно, но редко где применяется, поскольку наши люди не привыкли платить за чью-то идею. Конечно, единократно дать деньги могут, но долгосрочный бизнес строится на соотношении вкладываемых в общее дело средств. Если ты гол, как сокол и что-то там придумал, то как на равноправного партнёра смотреть не будут. Дадут сотню рублей и пошлют лесом, если начнёшь заикаться хотя бы о небольшой доле. Другое дело, если изобретатель имеет вес в обществе, то есть признанное имя.
Имя и вес у меня имеются, так что смело могу диктовать условия. Даже вложиться могу в общее дело, чтобы никто и усомниться в моём праве на долю не пожелал. Вот только уральцы и своих монет имеют немало, и в долю никого брать не хотят. Да, я принц, но к деньгам это имеет опосредствованное отношение. К тому же не они будут решать важные вопросы, а главы родов, которые меня в глаза не видели и, поэтому, надо изначально уговариваться о патентных отчислениях.
Бессонову долго объяснять свои мысли не пришлось. Поставил ему условие брать от уральцев не процент от доходов, а твёрдую ежегодную плату за использование моей плавильной печью, пусть и воплощённую в виде прототипа. Будут ли они что-то в ней улучшать или нет, — это уже не моя проблема, если сие не будет иметь принципиальных конструктивных особенностей. Вот додумаются до того, как делать качественно другие огнеупорные кирпичи, то могут запатентовать от своего имени и торговать идеей. Думаю, уральцы ухватятся за такую возможность.
Я же в ближайшее время займусь законом, оговаривающим три объекта интеллектуальной собственности: изобретение, полезную модель и промышленный образец. Само собой, надо будет подумать о времени действия выдаваемых патентов, чтобы не создавать монополистов, многими десятилетиями сидящих на золотой жиле. Всё-таки всеобщий прогресс в Империи более важен, чем забота о процветании лишь небольшого круга людей, но и об изобретателях забывать нельзя. Иначе, они просто уедут в другие государства.
Приехав во дворец, я переоделся и направился к императрице. Её секретарь с готовностью пошёл докладывать, и вскоре я оказался перед Еленой Седьмой.
— Мы не ожидали вашего прихода, принц, но раз уж вы пришли, то скажем одну новость.
— Новость? Интересно!
— Да, вчера прибыл гонец с известием о том, что одно из германских княжеств полностью контролируется нашими и союзными войсками. Мы решили отпраздновать сие событие. Будет объявлено о бале во дворце и народных гуляниях в столице за государственный счёт.
— И когда же сей бал состоится? — тупо спросил я.
— Через двадцать дней, — промолвила довольная женщина. — Этого времени вполне достаточно для подготовки. Да и живущие поблизости дворяне успеют приехать.
— Сие весьма полезно для поднятия настроения среди подданных, Ваше Величие, — ответил я с поклоном.
— Вам, принц, тоже надо будет присутствовать. Новое платье шить нет необходимости. Просто наденьте свой мундир.
— Как скажете, маман, — ещё поклон императрице. — Позвольте откланяться…
— Да… Нет… С чем вы к нам приходили?
— Я? Ах, ну да… Мне стало известно, что к Титу Прокопьевичу заявились таинственные гости, привезшие какую-то девушку, почти девочку.
— Что за гости? — подняла бровь Елена Седьмая? — Откуда?
— Точно неизвестно, — развёл я руками. — Но по некоторым косвенным признакам можно сделать вывод, что из Карельского королевства.
— Ха!.. — неожиданно шумно выдохнула императрица. — Хотелось бы знать наверняка.
— Рано или поздно узнаю, — ответил я, пристально глядя на изменившуюся в лице женщину.
— Сие довольно подозрительно, сын наш, — произнесла она, — но ожидаемо.
— Что вы хотите этим сказать? — удивлённо произнёс я, глядя на собеседницу.
— Мы ожидали, что ваши родственники начнут свою тайную игру. Их посещение недавнего Государственного Совета не случайно и имеет далеко идущие планы. Вы же помните, как карельский король прислал портрет своей старшей дочери?
— Да… — роясь в памяти, ответил я. — Вы думаете, что та девушка и…
— Наверняка, — ответила Елена Седьмая. — Наш посол в том государстве прислал несколько месяцев назад сообщение, что кто-то приезжал из Империи для встречи с королём, но подробностей не знает. Выводы очевидны.
— И зачем дядьке Титу женить своего сына на карельской принцессе? — задал я первый же пришедший на ум вопрос.
— Чтобы внуки были претендентами на тот королевский престол, принц, — просто ответила императрица. — В их законах о престолонаследии трон переходит к сыну дочери, если умирают все сыновья.
— А если у короля несколько дочерей и у каждой имеются дети? — зачем-то начал интересоваться я.
— Тогда трон переходит к самому старшему из внуков, а его мать объявляется регентом.
— Хм… Значит, внук Тита Дмитриевича может запросто стать королём, — вслух задумался я. — Да и пусть! Какое это имеет значение для Империи? Будет лишь очередное дружественное соседнее государство.
— Мы не думали, что вы настолько недальновидны, принц, — повысила голос императрица. — Этот внук может иметь официальную претензию если не на трон Империи, то на её земли, соседние с Карелией. Войну может объявить даже регент от лица малолетнего короля.
— В этом северном государстве слишком небольшое войско, чтобы воевать против нас, маман, — отмахнулся я, стараясь не показать, что слова Елены Седьмой меня покоробили.
— Сейчас, да. Но всегда можно найти союзников. Та же Жемайтия, Булгария, Хазария, карпатские князья…
— К тому времени мы Булгарию завоюем с помощью хазарского каханата.
— Это ваши мечты, принц. Вы же сами говорили, что едомеи что-то замышляют у южных границ Империи. Да и в германских землях идумеи финансируют наших противников. Что им мешает помочь карельскому королю?
— Хм… — серьёзно задумался я. — Вы правы, Ваше Величие! Я об этом не подумал. Остаётся лишь надеяться, что озвученный вариант событий имеет небольшую вероятность осуществления.
— Будем надеяться, принц, — холодно произнесла Елена Седьмая, жестом отпуская меня.
Глава 64.
Выйдя из кабинета в приёмную, я почти уткнулся в группу фрейлин, с неким возбуждением что-то обсуждавших. Они приветствовали меня и, не обращая внимания на некоторое количество просителей, ожидающих аудиенцию, рванули к императрице, как стайка голубей, увидевших рассыпанное зерно. Хм… Надо бы притормозить и понаблюдать. Странно сие и подозрительно.
Возвратясь вслед за девушками в кабинет императрицы, увидел, как они начали выкладывать перед Еленой Седьмой исписанные листы, а та милостиво принялась за чтение, что ещё более меня изумило.
— Принц, а что это вы вернулись? — был задан закономерный вопрос, когда маман заметила меня.
— Да вот… — я не знал, что и ответить, — Увидел нечто странное…
— А-а… — протянула императрица. — Вы же пока не знаете, что нами принято решение о создании «Общества поощрения словесности», поскольку имеем намерение развивать эту сторону культурной жизни наших подданных.
— Ах вот как… — только и ответил я. — Смею предположить, что сии листы содержат первые труды по предполагаемому просвещению?
— Вы догадливы, принц, — сдержанно ответила маман, а фрейлины с некоторой досадой уставились на меня.
— И как это общество будет доводить свои идеи до жителей Империи? — продолжил я расспросы.