Я и не знал (да и откуда?!), что на балах положено танцевать лишь в перчатках. Вроде бы бред, но, как и устав, это писано, если так можно сказать, кровью. В бальных залах всегда душно от скопления людей и горящих свечей. В духоте людям свойственно потеть, так что перчатки, — это не пижонство, а средство гигиены. Касаться влажной ладонью потных тел... Брр... Каждая танцующая представительница женского пола в обязательном порядке носит на руке блокнотик, куда записывает имена пригласивших её мужчин с указанием очередности. О том, что более двух раз приглашать одну женщину нельзя, я уже говорил. Кстати, два танца подряд с одной, — тоже прямой путь к ненужным слухам.
Ну и как вишенка на торте вот вам один интересный момент: если девушка хочет танцевать с кем-то более двух раз, то она на балу носит вуаль, а платье выбирает такое, чтобы отстёгивалась (или пристёгивалась) верхняя юбка, и можно уже четыре раза с понравившимся мужчиной протанцевать. В этом случае все делают вид, что ничего не видят. Кстати, вдовам, даже молодым, на балах танцевать не пристало, и они в вуалях тоже ходят, дабы на них пальцами не показывали.
Ранее на подобные танцульки допускались лишь дворяне, а низшие сословия, каждое по отдельности, устраивали танцы в городских залах. Лишь десять лет назад Прокопий Второй, наслушавшись рассказов своей жены об обычаях её страны, разрешил на дворянских балах в честь Праздника урожая ограниченное присутствие и незнатных, за что прослыл большим реформатором. Петра Первого на вас нет! До сих пор поговаривают, что его (Прокопия Второго, конечно) за это решение и убили ревнители древних обычаев. Бред, конечно, но кое-кто верит.
Злые языки давно заметили, что через девять месяцев после каждого бала в честь Дня урожая отмечается повышенная рождаемость и, странное дело, многие из младенцев не похожи на своих отцов. Дошло до того, что детей, рождённых на стыке июня и июля, называют, — урожайными. (Хорошо, хоть не детьми кукурузы!) Понятно, что мужья это просекли и, начиная с августа, активно вспоминают про супружеский долг. Майских детей из-за этого прозвали предусмотрительными. Весёлый народ здесь живёт! Кстати, старший сын Елены Седьмой родился в апреле, двенадцатого числа. Суперпредусмотрительный ребёнок!
***
В сентябре на городских улицах стало заметно больше карет. Такое впечатление, что в столицу начинают съезжаться дворяне со всей Империи. И каждый из них почему-то считает, что имеет право на пригласительный билет. Наивные люди! Как мне рассказал граф Дюнтен, почти половина уезжают без заветного бумажного прямоугольника. Ну да, дворец не резиновый, и даже при всём желании в него не поместятся все, тем более, что пройти по одному пригласительному могут четыре человека: оба родителя и двое детей.
Кстати, именно по этой причине граф Аврелий Дибич, новый министр двора, заходил ко мне и спрашивал, не разрешу ли я воспользоваться спальней, что принадлежала Анне. Дескать, на время проведения двухдневного бала семьям многих вельмож не хватает гостиных покоев. На что я в шутку ответил: «Разрешить могу, но с условием, что их дочерям придётся спать со мной», и тут же осёкся, поскольку граф сказал, что многие согласятся, да ещё и подарков пришлют целый воз. После такого я дал себе зарок ни с кем ни-ни.
Вот чем меня граф Дибич порадовал, так десятью пригласительными билетами, которые могу отдать по своему усмотрению. На чёрном рынке один такой билет продают не менее, чем за триста рублей, между прочим. Это хорошо. Я не про цену, а про количество билетов.
Один пригласительный я решил отдать управляющему Янсену, пусть порадуется. Второй — алхимику Лину. Он хоть и не молодой, но ещё крепок. Может, какую из вдовушек подцепит. Третий — главе Департамента горных и соляных дел графу Богарнэ. У него дочерей много, так что пусть всех покажет, раз на этот бал пускают всех, кому старше двенадцати лет. Ещё несколько билетов — знакомым купцам, с которыми сблизился этим летом. Через них хочу фермы, заводы и лесопилки ставить.
Пока я раздумывал, что делать с четырьмя оставшимися, в мой кабинет началось паломничество. Разные князья и герцоги, доселе со мной едва знакомые, стали выражать своё почтение и прочую словесную шелуху. И каждый намекал, что если Моё Высочие снизойдёт и подарит пригласительный, то они никогда не забудут оказанную милость. Я ограничивался фразой, что в мире нет ничего невозможного, но это не значит, что возможное доступно.
Потом этот поток только усилился, и начали приходить дамы. Вот тут мне пришлось сложнее, поскольку в ход шли такие приёмчики, от которых аж дух захватывало и становилось тесно в ... Не будь я наследным принцем, то я бы их всех... Впрочем, не будь я наследным принцем, то они на меня, малолетку, и не посмотрели бы. Их я тоже потчевал своей сентенцией.
Чем ближе начало бала, тем больше страждущих стало проситься на аудиенцию, и я в конце концов приказал лейб-гвардейцам, стоящим у моих дверей, никого не пускать ни под каким видом. Ну а сам, переодевшись в одежду мелкого дворянина, отправился в город, поскольку захотел отдохнуть от дворцовой суматохи. Да, устал! Всё, у меня выходной! Пишите письма мелким почерком и шлите на абонентский ящик...
В столице народ тоже шумел, хоть и не так громко, как слуги во дворце, снующие по лестницам. Солнце светило лучами почти ушедшего лета, и было приятно подставить под них своё бледноватое лицо. Вот быстро же сошёл летний загар! Впрочем, как и появился, что удивительно. Вроде бы бегал по всяким там степям и полям, и от крестьянского мальчишки было не отличить. А посидел во дворце пару месяцев почти безвылазно и всё... почти бледный как вампир. Вот, что значит, голубая кровь и двадцать поколений предков-правителей!
Со мной топали два верных сержанта, которые тоже были по-своему рады отдохнуть от службы, и по этому случаю переоделись в гражданское. Понятно, что у каждого на поясе висело по ножу, с которым можно и на медведя пройти, да в голенищах сапог тоже было по одному такому же. Так что неприятностей я не опасался, тем более, что в городе сейчас объявлен режим особой бдительности. Да и дворян на каждом углу было по десять человек, и от люмпенов отмахаться можно на раз-два. У меня, как дворянина, — достаточно на лицо посмотреть, чтобы убедиться, — на перевязи висел недлинный вариант шпаги, которым я относительно неплохо владел. Мне проще было с таким же широким ножом, но по статусу не положено мужицкое оружие таскать.
Вдоволь поболтавшись по оживлённому городу, захотелось отдохнуть и перекусить, поскольку отвык я от такой свободы передвижения. Да и сержанты высказывали пожелание опрокинуть по паре кружек пива. Но вот в этом, в далеко не престижном районе, таврены такие же никудышные. Надо было идти в более приличные, чтобы не отравиться тем, что на вчера ещё гавкало.
Постоялый двор «Трёхрукий лесоруб» изначально был облюбован купцами и промышленниками, ненадолго приехавшими в столицу обделывать свои дела, но впоследствии из-за хорошей кухни здесь начали останавливаться и дворяне, что почти сразу привело к повышению цен. Посему бедняков здесь не было, что меня в данный момент более чем устраивало. Хозяин успел запомнить мою физиономию, — я раньше приходил вместе с лейб-гвардейцами, — так что он никаких вопросов не задавал и даже отвёл к пустому столу, имевшему дежурную бронь.
Я благодарно кивнул и сразу дал рубль, чтобы никого сюда не подсаживали. Затем была принесена еда, и мы втроём не торопясь начали насыщать свои желудки. Пиво я в таких местах не пил, поскольку этот напиток не для дворян, а вот неплохое италийское вино заказал. Ну не в сухомятку же наворачивать печёного гуся?
Мои сопровождающие, помня, что они все-таки на службе, пусть и неофициальной, особо на пиво не налегали, и, от нечего делать, грозно разглядывая окружающих. Всё-таки не все обладают ясновидением, и некоторые посетители уже начали проявлять желание сесть за полупустой стол. Чтобы дать таковым лишний раз подумать, ждут ли их с распростёртыми объятиями, я отцепил шпагу с ножнами и положил на видное место стола. Я же добрый, могу и наглядно показать то, до чего не могу достучаться намёками.