— Вот это я разоткровенничался. — Он издал скрипучий звук, отдалённо напоминающий смешок. — Послушать только, как я тут рассказываю историю моей семьи… — тихо заметил он. — Похоже я становлюсь сентиментальным… А теперь к делу.
Он ещё раз окинул окружающих меня давящим взглядом и остановился на мне.
— В сторону искусство дипломатии и расшаркивания. — Он ухмыльнулся. — Кто лучше всех поймет короля Ночи, как не король Вестероса? У нас несколько требований. — Его тон посуровел. — Вы уводите армию со Стены и запираетесь в Винтерфелле. Вы не препятствуете нашему продвижению на юг вплоть до столицы. Вы уничтожаете все запасы дикого огня. И самое главное, — он весь наклонился вперёд и с нечеловеческой злобой прошипел: — Вы выдаёте нам всех Детей Леса, которых вам удалось захватить. Если вы выполните все эти требования, то после покорения всего Планетоса, включая Эсос с Соторисом, и после установления нового мирового порядка королю Джоффри будет дарован титул гаулейтера Вестероса, и он сможет выбрать до двадцати человек, которым сохранят жизнь и которые также получат незначительные посты. Это щедрые условия, очень. Они так щедры исключительно из-за уважения перед вашей стойкостью и в качестве благодарности за расправу над Трёхглазым Вороном.
После этих слов мне очень-очень сильно захотелось стереть ухмылку с его ледяной морды и поступить, как Арагорн поступил с Голосом Саурона в кино. В книгах, правда, он не опускался до убийства посла на переговорах.
Иной, словно снова заметив мои мысли, добавил:
— А убить меня можете и не стараться. Я предусмотрел это. — Он кивнул назад, на стоявших вдали Иных. — Не успеете вы достать мечи из ножен, как вас нашинкуют ледяными копьями. Они летают дальше и быстрее, чем ваши клинки. И реакция у нас лучше, чем у людей.
Я обменялся взглядами с Тирионом, Борнхольмом и остальными. В их глазах была решительность. Такой договор был даже более унизителен, чем Версальский мир для Германии. Я повернулся к Королю Ночи и отрицательно покачал головой.
Он итак прекрасно знал, что ответ будет таким.
— Значит, — промолвил он, — ты выбрал смерть.
Я ухмыльнулся.
— Желаю вам удачи в грядущих войнах. — Он произнес распространенную в Вестеросе фразу и добавил: — Так в моё время говорили.
— Сейчас тоже говорят, — ответил я. Он понимающе кивнул.
Мёртвая лошадь резко развернулась и рванула по направлению к остальным Иным, унося своего наездника. Мы поступили также. В спину не ударили, хотя боялся, но, видимо, у Белых Ходоков есть какие-то принципы.
Мы взобрались на Стену вовремя, бесформенная орда вихтов понеслась вперёд, словно лавина.
Я вынул свой валирийский меч «Жало» из ножен и поднял над собой. Наводчики лихо крутили колесико у минометов, отпуская градус наклона.
— Пли! — крикнул я, когда они навелись.
Бабах! Все вокруг окутал едкий дым. Пара десятков мин устремилась вперед. Они упали в толпу зомби и мигом воспламенили пару десятков.
Но… Ожидаемого эффекта не произошло. Горящие вихты, словно не обращая на это внимания, бросались в кучу и горели вместе. Таким образом они не поджигали других вихтов и не загораживали им проход. Остальные вихты аккуратно обходили эти горящие зелёным огнем кучи. Словно у них всех внезапно появилась тактика и словно ими управлял иной разум.
Белые Ходоки решили играть всерьёз. Теперь они не бездумно рашили и забрасывали мясом, то есть, трупятиной, а действовали более обдуманно и осторожно. Они, как и мы, понимали, что это решающая битва и нет права на ошибку.
Залп из ракет тоже не принёс большой пользы. Какая-то часть вихтов воспламенялась, но они тут же организованно бросались в кучу. Таким образом урон получали лишь те, кого непосредственно задело взрывом снаряда.
Эффективность такой бомбежки была низкой, ведь трата боеприпасов была несоразмерна вражеским потерям. Поэтому идея массированного артобстрела была отложена, наши орудия лишь изредка постреливали, экономя боеприпасы.
Зато эффективность обсидиановых и подожжённых диким огнем стрел оказалась довольно высокой. Проблема была в том, что урон был точечный, и даже если лучники делали общий залп в одно место, удавалось скосить лишь небольшую горстку мертвецов.
Так мы и огрызались залпами стрел и снарядов, пока вихты не доковыляли вплотную до Стены.
Приблизившись к ледяной глыбе, возвышающейся на много метров вверх, огромная лавина вихтов начала прижиматься к Стене. Они гурьбой сбивались в кучу и вставали друг на друга, словно муравьи, образуя живую лестницу.
Вниз полетели снаряды и горшки с диким огнём. Теперь эффективность бомбардировки стремительно возросла. Хоть и загоревшие вихты отлеплялись от Стены и бросались вниз, разбиваясь об землю, нам удавалось поджечь многих, благодаря высокой плотности их скопления.
Теперь я понял, почему Король Ночи берёг орду вихтов в начале. Они нужны были для кульминации. Как минимум половина вихтов гарантировано сгорит под нашими снарядами, но другие могут суметь забраться друг на друге до вершины Стены и напасть на нас.
В течение последующих нескольких часов армия мертвых по головам друг друга рвалась к вершине монументального сооружения. А мы последовательно зачищали вражескую армию, истребляя их стрелами и снарядами.
Но на место пяти уничтоженных вихтов становилось десять. Мертвяки всё прибывали и прибывали, казалось им не было конца. Из Зачарованного леса тянулась бесперебойная вереница заранее заготовленных подкреплений. Они врезались в орду своих коллег и по живой копошащейся массе взбирались наверх.
Наши действия превратились в привычку. Взять мину, подойти к краю, сбросить её на кишащий рой, наблюдать за тем, как горящие вихты резко отталкиваются от общей массы и прыгают вниз, не поджигая соседей. Я наравне с остальными занимался этим.
Горшки с диким огнём, ракетные снаряды и мины стали кончаться. Мы не заряжали их в орудия, а просто сбрасывали в низ. Когда кончился дикий огонь и стрелы, мы стали сбрасывать вниз бочки. Внутри этих бочек находилась смесь опилок и воды, которая отстояла целую ночь и намертво промёрзла.
Беспросветная масса, словно живой организм, постепенно лишь расширялась. Наши действия ликвидировали недостаточно вихтов, их ряды пополнялись в два раза быстрее.
Бороться с лестницей из нежити было также бессмысленно, как бороться с Гидрой. Отрубаешь одну голову, на её месте вырастает две. Таким образом, через несколько часов борьбы, мы истратили всё, что можно было кидать, а орда вихтов была в нескольких метров от края Стены. До нас отчетливо доносилось их жужжание и стрекотание. Они шумели, как все насекомые мира, собранные в одном месте.
Я взобрался на единственный оставшийся бочонок, в котором смесь не успела промёрзнуть, и грозно окинул взглядом своё войско.
— Братцы! — возвысил голос я. — Сейчас решается судьба всего Вестероса, нет, человечества! Либо мы победим Зиму, либо она уничтожит нас, наши семьи, память о нас!
Люди загудели, но я чувствовал в воздухе неуверенность и сомнение. Ростки сомнения могли перерасти в трусость, а трусость означала дезертирство. Солдаты воочию увидели целеустремленность и практически неуязвимость вражеской армии, их боевой дух был сильно подорван устрашающим зрелищем.
— Я вижу в ваших глазах сомнение! Друзья мои, — продолжил орать я. — Сейчас вы сражаетесь не ради короля, не ради королевства. Вы сражаетесь ради всего, что вам дорого! Поражение — смерть. Ни шагу назад!
Вихты уже перелезали через край, и мои солдаты сталкивали их вниз длинными копьями и рубили им руки мечами. Но долго это продолжаться не могло, напор лавины мертвецов невозможно было сдержать.
— За-а-апевай! — гулко рявкнул Пёс.
Ещё на начальном этапе формирования Серой Гвардии я лично написал несколько маршей и походных песен для солдат. Врать не буду, я бесстыдно скопировал большую часть композиций времён Российской Империи.