— Проснулся? Это есть гут, я уж и сам тебя будить собирался.
— А что за вопрос?
— Держи. — Он пододвинул мне «МП-38» и подсумок с магазинами. — Фермер распорядился тебе выдать.
— Ему-то отнес чего-нибудь?
— То же самое.
— Пистолет тоже? — Зная «любовь» Фермера к пистолетам, поинтересовался я.
— Да. «Парабеллум» выбрал, какой получше.
— И куда он посоветовал его тебе засунуть?
— Никуда, молча взял.
Да, что-то, видать, сдвинулось в природе. Обычно Саня это оружие не любит, только «бесшумки» терпит, и то по необходимости, но как раз их-то у нас и нет. Ладно, надо пойти и доложиться, уж у него небось давно для меня какая-то очередная придумка заготовлена.
Погруженный в созерцание карты, Фермер был к разговору не расположен. Около него на свернутом брезенте полулежал Тотен и просматривал ворох трофейных документов.
— У тебя что, дел нет? Так я найду.
— Дымова хотел малость поднатаскать.
— Отчего малость-то? Давай, грузи его по полной.
— Так мы отойдем поглубже в лес, чтоб выстрелов не слышно было?
— Давай, только не увлекайся, ты мне попозже нужен будешь.
Дымов отыскался сразу, они вместе с Трошиным увлеченно «доламывали» пулемет. Увидев меня, он дернулся вскочить.
— Вольно, — присел я рядом. — Как успехи?
— Получается уже, только вот пружина под стволом, ее как снимать?
— Никак, родной. Вот как раз этого делать и не нужно, потом назад не засунешь. Ладно, завязывай на этом (у Дымова удивленно взлетели вверх брови) и пошли со мной.
Шагая к вещам, я еще раз оглядел его. Да, что-то с ним делать надо, для начала переодеть. А то вид уж больно странный. Сверху флек, снизу синие галифе, на голове — фуражка… Ну, с брюками я ему, пожалуй, помогу, комплекцией он поскромнее, чем я будет, но ничего, сойдет. Даже лучше, форма на нем мешком повиснет, и будет он менее заметен. Отыскав в бауле запасные камуфляжные штаны, я уж собирался ему их передать, но тут взгляд зацепился за лейбл. Мало того, что надпись по-немецки, так еще и год изготовления указан — «1998». Во, где попадалово-то!
— Куртку снимай и давай сюда.
— Что так, товарищ капитан госбезопасности?
— Давай-давай, в темпе.
За пару минут, орудуя «Сталкером», я безжалостно спорол с куртки и брюк все лейбаки.
— Держи. Теперь одевайся. Брюки в сапоги не заправляй. Нет, портупею не надевай. Вон, у костра товарищ сержант госбезопасности сидит, возьми у него «сбрую» трофейную, скажи — я распорядился.
— Интересный у вас нож, товарищ капитан госбезопасности. Посмотреть можно?
Ага, как же! Ну, щит и меч с эмблемой «А» он еще переварит, благо основа-то знакомая — у ГУГБ такая эмблема на рукавах, только без буквы. А вот надпись «Ассоциация ветеранов спецподразделения антитеррора „Альфа“» я как ему объясню? Террор тут пока только красный и белый был, в Гражданскую, стало быть, антитеррор чей будет? Только махновский… Кстати, и у Фермера, и у меня на «Стрелах» то же самое написано.
— Потом все посмотришь и попробуешь, пока дуй к сержанту нашему, одевайся. С оружием у тебя что?
— Товарищ майор госбезопасности мне сказал автомат оставить. Тот, что вы мне вчера ночью отдали.
— Добро, одевайся и жди меня там.
Вернувшись к Фермеру, я выложил перед ним споротые лейблы и высказал свои соображения по ножам.
— Охренеть, теперь еще и это. Ладно, этикетки спорем, это ты вовремя усек. А без нормальных ножей нам фигово будет, не со штыками же в руках к часовым подползать?
— Помозгуем, может, и изобретем чего-нибудь.
— А чего мозговать-то, Тоху потрясем — уж парочка у него в заначке есть.
— Верно, запамятовал я…
Преображенный Дымов мне кого-то напоминал. Во всяком случае, держался он в форме уверенно, нигде ничего не висело и не топорщилось. Вместо фуражки на нем было кепи, выданное Казачиной, видимо, из своих запасов.
— Ну вот, на человека стал похож. Раз ты теперь в группе, то и выглядеть должен соответственно. Вооружайся, и потопали.
Топать пришлось недалеко. Подходящий овраг отыскался метрах в восьмистах от лагеря. Глубокий, темный и сырой. Самое то…
— Так, сержант, для начала учимся ходить.
— Как?
— Ножками, родной, ножками. Ну-ка, пройдись вон до тех кустиков и назад. Автомат в руки, противник — везде, так что будь наготове.
Дымов добросовестно прошкандыбал туда и обратно.
— А укрытия по пути зачем? Вон камень, тут ямка, здесь вот дерево поваленное, чего мимо идем? Я ж сказал: кругом противник, жить надоело? Еще разок.
…Через час куртку Дымова можно было выжимать.
— Абзац. Садись, передохни.
— Товарищ капитан госбезопасности, я все понимаю, надо уметь ходить, прятаться тоже надо, а стрелять когда будем?
— Зачем?
— Ну…
— В лесу тебя видно максимум метров за сто, да и то если прятаться не будешь. Противника тоже. Сможешь попасть в него с такой дистанции из незнакомого оружия?
— Вряд ли.
— То-то же. Значит, что? Надо подойти ближе и работать наверняка! На, держи. — Я вытащил из «вальтера» магазин и, передернув затвор, кинул пистолет Дымову.
— Повернись спиной и медленно считай до тридцати. Потом можешь обернуться и искать меня. Увидел — жми на курок, я тебе честно признаюсь, если ты в меня попадешь.
«Так, завертелся. Ищет меня, ведь за тридцать секунд далеко убежать можно. Идет, ищет. Молодец, ямы обходит стороной, а посмотреть, что в них? В кусты не лезем, чегой-то так, поцарапаться боимся? Ну, хоть по открытому месту не идет и то хлеб. Ладно, пора и мне двигать».
Осторожно шагая в такт Дымову, я подошел к нему сзади и, хлопнув по плечу, присел.
— А!
Дымов резко развернулся, над моей головой мелькнула рука с пистолетом, и вслед за этим ее обладатель полетел кубарем в кусты.
— Ну, удалось выстрелить?
— Нет.
— Ну и на хрена тебе тогда ствол?
— Товарищ капитан госбезопасности, а где вы были-то?
— Вон там стоял.
— А я думал…
— Ты не только думал, родной, ты еще и слушал. И слышал, как вон там сучок треснул, потому туда и пошел, так?
— Так.
— А то, что я его отсюда кинуть мог, не подумал?
— …
— Господи, сколько ж с вами всеми еще ковыряться-то придется, аж помыслить тяжко. Ладно, садись, передохни.
— Товарищ капитан госбезопасности, я вот давно спросить хотел…
— Ну?
— Вот у вас слова всякие проскакивают уголовные, сейчас вот Бога помянули. Но вы же чекист и коммунист, как так может быть?
— Тебе сколько лет, милок?
— Девятнадцать, товарищ капитан госбезопасности.
— А мне — пятьдесят два! Вот и прикинь, когда я родился и с кем только за это время не общался. И что, по-твоему, легко все это из памяти выбросить так, сразу? Тем более что я в любой компашке за своего сойти уметь должен. Работа такая.
— Так вы и в Гражданскую воевали?
И что ему сказать? Историю Гражданской я помню не так чтобы очень хорошо, а ну как ляпну чего-то странное, с общепринятой здесь точки зрения?
— Задел краем. У меня больше другие сражения были, тут уже, внутри, всевозможных гадов отлавливали (это уже ближе к истине, хоть краснеть не буду).
— А… товарищ майор?
— Осназ, слышал? — Судя по побелевшему лицу Дымова, это словосочетание ему было знакомо.
— Вот и делай выводы. Вообще, другой на твоем месте излишних вопросов бы не задавал. С тобой и так целый подполковник, ежели по обычным войскам считать, персонально работает. Цени! И учти, кому много дано, с того много и спросится. Ты думаешь, в спецгруппу попал, так теперь птица великого полета, на других свысока смотреть могу?
— Да нет, товарищ капитан госбезопасности, я же…
— Ты же, мы же… На майора посмотри, он что, от важности надулся? На других ребят тоже — обычные все люди, без выпендрежа и гонора. Ни у кого во лбу от осознания собственной важности звезда не сияет. Мотай на ус, что они скажут, тут тебя таким вещам более учить некому (это уж точно, еще лет десять как минимум). Старший лейтенант, вон, по ножевому бою спец, Люк — тот вообще на все руки мастер, особенно по действиям в тылу врага. Тотен про немцев столько знает, что хоть энциклопедию пиши, вон, и говорит на их вражеской мове, как прирожденный фриц. Казак — взрывник и вообще диверсант.