Вдруг всплывшие в голове воспоминания заставили меня встряхнуться:
— Какое число сегодня? Десятое, так они сказали?
— Да, верно, — ответил мне Казак.
— Два дня назад наши сдали Минск, — упавшим голосом сказал я.
— Что? Это-то тут при чем? — переспросил Фермер.
— Повторяю, два дня назад, восьмого, немцы окончательно зачистили минскую группировку наших. Мы — в глубоком тылу немцев. Те, кого мы с Люком поутру встретили, — скорее всего, из разведбата какой-нибудь дивизии второго эшелона. Да, и еще. Не спрашивайте меня, когда все это закончится. Я — не знаю!
В разговор вступил Бродяга:
— Если отряд делать, то база нужна. Здесь, в Белоруссии, должны оставаться партизанские базы с закладками.
— Должны-то они должны, но ты координаты их знаешь? — возразил Фермер. — Нет? Вот и нечего умничать.
— Саш, а у тебя из стволья что с собой? — спросил я Бродягу, больше чтобы отвлечь его от грубого тона командира.
— «Маузер», «парабеллум» и «кар» снайперский.
— О, то, что нужно!
Друзья непонимающе уставились на меня.
— Ну, оружие-то нам нужно?
— Да, — за всех ответил Док.
— А как мы его возьмем? А с этими игрушками можно на понт кого-нибудь взять, пока нормальным не разживемся.
— И много ты пластмассой этой напонтуешь? — спросил Док.
— Серег, прикинь, ты водила в каком-нибудь тритыщипервом автобате дивизии третьей волны. Остановился на обочине поссать. И тут на тебя из кустов вылазят трое леших и целятся из «люгера» и винтаря. Ты бы метаться начал?
— Я — скорее всего… Хотя хрен меня знает, — честно признался Док — может, и заметался бы.
— Вот! Но в ножи, конечно, надежнее. Хотя я еще ни разу спокойно людей не резал. Знаю как, тренировался, а вот в реале…
— А в операционной? — не унимался Док.
— Ох, Менгеле ты наш. Это же не то совсем.
— Вы еще про слезинку ребенка вспомните, интеллигенты хреновы! — зло бросил Казачина. — Вон, на месте базового лагеря — братская могила! И Пака вспомните… — И он до хруста сжал кулаки.
Все-таки пластичность психики — великая вещь! Может, оттого, что я неоднократно прокручивал в голове сюжеты любимых книг и фильмов и до пальцевых судорог спорил с коллегами по интернетовским форумам, посвященным альтернативной истории, но говорить обо всех этих странностях у меня получалось с известной долей убедительности.
Командир наш, уложив в голове всю несуразицу ситуации, вновь взялся за дело:
— Так, всем отсоединить аккумы от приводов — они нам для питания раций пригодятся и для подрывов. Оптику и коллиматоры снять. Все оружие, не соответствующее времени, упаковать и в нычку!
— Командир, нам и глушаки могут пригодиться, — пришла мне в голову светлая мысль.
— Верно, особенно с твоего «сокома» — он по-правильному сделан. Так, Тоха, говоришь, у дороги машину расстреляли? — поддержал меня Бродяга.
— Так точно.
— Давай вместе с Люком и Тотеном туда, может, там чем поживиться удастся.
— Понял. Оставайтесь на приеме. Бродяга! Я «люгер» возьму?
— Бери. И «стечкина» не забудь — пригодится.
И мы пошли…
ГЛАВА 3
Ориентируясь по приметам (головным шел Люк), мы вышли к памятному холмику. Убедившись, что дорога пустынна, поднялись на него и замаскировались.
— Давай думать, как на ту сторону нам попасть, — предложил я Люку.
— А что тут думать? Метров на пятьдесят влево, под насыпью, водопропускная труба есть, я проверял.
— Алик, слушай внимательно! Мы оставим тебя здесь. Наблюдаешь за окрестностями! Внимательно! Десять счетов смотришь вправо, затем медленно оглядываешь противоположную сторону… И опушку того леса, и поле… Затем — десять счетов левую сторону. Затем — в обратную сторону. Перерыв — тридцать счетов. Во время него слушаешь и смотришь просто глазами. Просто скользи взглядом по миру. Понял?
— Да, а зачем так сложно?
— Тщательность, но без рутины. К тому же у твоего бинокля поле зрения узковато. Распухший «театральник». Ну, мы пошли…
Перебравшись по водопропускной трубе («Ох, где же вы, роскошные бетонные трубы современности?») на противоположную сторону, мы двинулись по влажной ложбине в направлении «газика». Где на четвереньках, а где просто пригнувшись, мы довольно споро преодолели триста метров. Остановившись метрах в двадцати от машины, внимательно осмотрели ближнюю к нам опушку. Затем броском добежали до полуторки.
С водителем все было ясно — два входных отверстия в левом боку. Пока Люк, присев на колено, смотрел по сторонам, я заглянул в кабину. Есть! Вот он, мой сладкий. Короткий мосинский карабин висел в зажиме на стенке кабины. Аккуратно отцепив водителя от руля, я опустил тело на землю. Забравшись в кабину, выдернул карабин из крепления и приоткрыл затвор. Ура! Протянул карабин Люку:
— У водилы подсумки на поясе. И нагрудный карман проверь. Документы, то-се… — Тут мой взгляд зацепился за командирскую сумку, сиротливо валявшуюся на полу со стороны пассажира. Трофей, однако. Подняв сумку, надел ее через плечо:
— Люк, давай кузов проверим!
И, нажав тангенту:
— Тотен, Арт в канале. У нас — все путем. Бди. Как понял?
— Тотен в канале, у меня — тихо. Отбой.
(«Ох, сколько мы в свое время бились в команде, нарабатывая процедуру радиообмена. Однако ж „неплохо для лоха“ выходит!»).
Кузов был завален какими-то тюками и папками. Перевалившись через борт, я, перерезав связывающую папки бечевку, наугад открыл одну из них. «Опаньки! Дело! Уголовное!» Пересмотрев еще пару папок, вывесился за борт:
— Люк, эта машина — райотдела милиции.
— И что?
— Здесь сейф есть, — упомянул я еще одну находку, — и пишущая машинка!
— А она-то нам на кой?
— Ну, она нам, может быть, и ни к чему, а вот в сейфе бланки документов должны быть. Паспорта, справки всякие…
В этот момент из кустов раздалось: «Стой! Руки вверх!».
Поскольку я лежал грудью на борту, мне ничего не оставалось, как, придерживаясь за борт, кувыркнуться вперед, надеясь, что мой копчик переживет встречу с родной землей. Приземлился удачно — первыми земли коснулись ноги. Распластавшись на пыльной траве, я торопливо откатился под машину. Люка нигде не было видно, а в кустах я мельком заметил грязно-белое пятно. Точно мент — белая летняя гимнастерка и синие бриджи, а на голове — сине-серая фуражка с васильковым околышем. У гэбэшников белыми должны быть и штаны, и фуражка. Повернувшись на левый бок, я вытянул из нагрудных ножен любимый «сог», затем, сам не понимая зачем, — «парабеллум» Бродяги.
— Я сказал: «Руки вверх»! И выходи по одному! — Еще немного, и голос говорившего «даст петуха»!
Наушник зашептал голосом Люка:
— Тоша, вылезай. Я его сделаю. А то мы здесь отсвечиваем, как чирей на жопе.
Как мне не хотелось вылезать, боже ж ты мой! Спрятав «люгер» сзади за ремень, я, каркнув «погоди, не стреляй», полез из-под машины.
Он вышел из кустов. Ну, точно, дурачок! Он, что же, думал, я здесь один? В ухе послышалось: «Я его взял». Глядя на оторопевшего сержанта милиции, я подумал: «Да уж, он удивился больше, чем я». Несколько секунд мы стояли, замерев и разглядывая друг друга. Молоденький сержант с лейтенантскими «кубарями» [8]на грязной, кое-где порванной белой форме и ваш покорный слуга в образе диверсанта конца века — удобный «бундесовый» комок в мелкие зелено-серо-красные пятнышки (его прообраз будет создан только в сорок третьем), разгрузочный жилет со множеством подсумков (на заказ, под себя шил!) с привязанными «лохматушками», слегка небритая рожа в разводах угля, на голову поверх «флековой» банданы накинут шарф-сетка, ниспадающий на плечи, на бедре пустая «тактическая» кобура. Картина «Встреча двух эпох»!