- Я-то верю, но как ты думаешь, подставы быть не может?
- А чего ему нас подставлять? У него показатели за ту неделю, что он с нами задружился, как ракета взлетели. Впору за орденами в Москву ехать. И не туфта партийно-комсомольская, а реальная работа. Будь проще и смотри веселее!
- Ну, это ты у нас рыцарь плаща и кинжала, - несмотря на все сашины доводы, червячок сомнения продолжал своё чёрное дело. - Только что, если те же самые люди, что ему, как ты говоришь, пистон вставили, попутно поручили нас разрабатывать со всем пылом, а?
***
Но что-то я замечтался, а мне работать надо: ходить, изображая присутствие начальства на работах, ну и попутно "срисовывать", кто и куда едет. Разнообразие всяческих эмблем на машинах немцев поражало! Один раз мимо нас проехал генерал, чью машину украшало четыре флажка и три тактических эмблемы. Один из флажков, обозначающий командира пехотной дивизии я знал, треугольный с поперечной полосой, но остальные меня смутили. И ещё неожиданно зачесались руки сделать что-нибудь гадкое - гранату кинуть или в плен взять, но разум всё-таки взял верх над хулиганскими побуждениями, да и войск на дороге многовато было.
Несколько раз нам приходилось отбрёхиваться от всяких чрезмерно любознательных субъектов. Особенно мне запомнился лейтенант-сапёр из дорожно-строительного батальона, который, не обращая внимания на мои и Тотена эсэсовские знаки различия, прочитал нам длинную четвертьчасовую нотацию из которой я понял только, что строители из нас никудышные, и что если мы так наплевательски будем подходить к важнейшему делу строительства дорог - плоды нашего труда не простоят и трёх лет! Он даже грозил какими-то карами от больших чинов и всё порывался спрыгнуть в не до конца засыпанную большую воронку, где под тонким слоем щебня уже покоился тридцатикилограммовый "подарок", но Алик, сипя, откашливаясь и хрипя "простуженным" горлом, применил "волшебный нахренпосылатель" - жетон СД, и энтузиаст качественного дорожного строительства понуро удалился.
Глава 4.
"Начальникам особых отделов частей и соединений Западного, Юго-Западного и Резервного фронтов.
Срочно.
Секретно.
При проведении проверки командиров и красноармейцев выходящих из окружения обращать внимание на возможно имевшие место контакты со спецгруппами НКВД и НКГБ. В случае упоминания во время допросов следующих имён: Истомин, Таривердиев, Окунев, Дымов, Зельц и позывных "Фермер", "Бродяга", "Арт", "Тотен", "Рысь" - военнослужащих изолировать и незамедлительно сообщить в Главное Управление Госбезопасности старшему майору Судоплатову. В случае ухудшения обстановки обеспечить первоочередную эвакуацию фигурантов.
Заместитель народного комиссара внутренних дел СССР 12 августа 1941 года
комиссар госбезопасности 3 ранга Меркулов"
***
Минск, 12 августа 1941 года. 13:37
- Ба, Вернер! Ты ли это?
Высокий сухопарый гауптман с усталым лицом, испещрённым поджившими царапинами, оторвал взгляд он кружки с пивом и посмотрел на подошедшего.
- Вернер, ты что, старик, не узнаёшь меня?
- Отчего же, узнаю. Присаживайся, Фриц. Или лучше сказать "герр майор"?
- Да ладно тебе... - отмахнулся "новичок". - Помнится, раньше ты таким букой не был, Вернер, - и весельчак поманил кельнера.
- Тут только светлое, Фриц, - предупредил гауптман. - Неплохое, надо признать. Ты давно из Европы, Фриц?
- Нет, только что прилетел, - машинально ответил майор, изучая меню. - Что? А как ты узнал?
- Всё просто, Фриц - такие довольные весёлые лица тут либо у тех, кто отсюда уезжает, либо у людей, большевиков ближе сотни километров не видевших.
- Что за декаданс, старый друг? Насколько я знаю, мы бьём Иванов по всему фронту!
- Да, так говорят. Но, Фриц, как ты думаешь, почему я сижу здесь, в Минске, а не в Ельне, где был все три проклятые недели до этого? - гауптман старался говорить тихо, отчего его голос был похож на шипение разъярённой змеи.
- И почему же? - майор уже не улыбался. - Почему же, Вернер?
- Да потому, что русские нас оттуда выбили. Понимаешь, Фриц? А от моей роты осталось четырнадцать человек. Ч е т ы р н а д ц а т ь! Вначале всё было весело, - Вернер перевёл дыхание и отхлебнул из кружки: - Иваны как идиоты лезли напролом, а мы "охотились на уток". Ни разу они не поднимали в атаку больше батальона или двух. Если бы не их проклятая артиллерия... Ты не поверишь, Фриц, каждые два часа - обстрел. Мы уже начали радоваться атакам - тогда русские не стреляли... А потом всё изменилось: сперва у нас в тылу стали появляться мелкие группы - пять, максимум десять человек. Больше мы, по крайней мере, не видели ни разу. Они не штурмовали наши окопы... О, нет! Они работали "камешком в ботинке"... Травили лошадей, убивали конюхов и водителей. Ну и офицеров... - гауптман потёр иссеченную щёку. - Парни из "Райха" начали на них охоту... А они - на нас. Один эсэсовский лейтенант мне рассказал, что это - люди из ГПУ, или как там сейчас называется их тайная полиция? Фанатики. Эсэсманам ни разу не удалось взять никого из них в плен. Только тяжелораненых... - он снова отхлебнул, а погрустневший майор спросил, воспользовавшись паузой:
- А что у вас с охранением? Как им удавалось просачиваться? Ведь посты, дозоры...
- Я тебе вот что скажу, Фриц, - голос гауптмана стал громче. - Если размазать дивизию на двадцать пять километров и не привозить ей снарядов - никакие дозоры не помогут, когда на неё три раза в день по два десятка танков прут! А на каждое орудие дают тоже по два десятка снарядов, но один раз! У меня солдаты горячей еды по три дня не видели, "железные" жрали. Ты, Фриц, когда последний раз свой "железный" открывал, а? А я последнюю неделю только их и видел... - Вернер залпом допил своё пиво и сделал кельнеру знак принести ещё.
- Как же так? - майор, похоже, растерялся от такого напора.
- Мы зарвались, друг мой... Мы зарвались... Я прошёл и Польшу, и Францию, но тут... Сект не зря говорил... - Закончить свою мысль гауптман не успел - в пивную вбежал запыхавшийся унтер-офицер:
- Гауптман Вольфиц, я вас повсюду ищу. Скорее, транспорт уходит через десять минут!
- Да, Кепке, спасибо! - гауптман встал и, бросив на столик смятую купюру, надел фуражку: - Ты, Фриц, береги себя! - и быстро вышел из заведения.
***
Вечером двенадцатого Дымов позвал меня к командиру.
Саша сидел за столом, заваленном картами, трофейными документами и прочим штабным барахлом. В углу у рации, стоящей на табурете, на полу притулился Тотен.
- А, Тоха... Давай, рядом садись, - и, когда я устроился на табурете, продолжил: - Смотри, мы сейчас здесь, между Озерцами и Румоком. Давай прикидывать, куда и как послезавтра будем разбегаться. Да, кстати, тебе новички как? Может, стоит кого-нибудь оставить с нами?
- Это зависит от того, как уходить будем. Мишу-танкиста я бы оставил - водилы хорошие нам нужны.
- А военврач? Вы, вроде, с ним кореша?
- Семёна? Да, он человек полезный, но Зайцева без врача оставлять... У них же только санинструктор есть...
В комнату вошёл Бродяга:
- Привет! Чего надумали?
- Ничего пока. Мы только начали извилинами шевелить, - ответил Фермер. - А у тебя есть чего?
- Ага, дали цифровые пароли для связников, так что по ним можно будет выходить.
- Ты что, с Центром связывался? - удивлённо спросил я. - А как же радиомолчание?
- Да.
- А? - наша рация мирно стояла в углу, и я никак не мог понять, как Саша мог связаться с Москвой.
- Не ломай голову! Я через канал Зайцева выходил. И его радиста. Почти полсотни километров отмахали.
Я вспомнил, что сегодня Бродягу не видел, и кусочки мозаики встали на своё место: