— Выходите по одному! Оружие выбрасывайте!
— Сидеть! — скомандовал я дёрнувшемуся было магу. Оно понятно, что дверцу сам он всё равно не откроет, если я не захочу, и ремень я ему отстегнуть не дам, но вербальная команда много значит. А потом спросил, чтобы дать ему возможность собраться и начать думать: — Кто это такие?
— Это… это… — заикаясь, проговорил он. — Главарь…
— Можешь не продолжать. И так ясно, что самый главный лягвун на местных кочках. — Да, там возвышались небольшие болотные кочки, по правой стороне. Ну и речушка, похоже, в той стороне намечалась. — Хорошо, спрошу иначе: — Ты можешь с ними что-нибудь сделать?
Он покачал головой:
— Нет. Видишь, они обвешаны амулетами с ног до головы. Магия их не возьмёт.
— Понятно, — пробурчал я сквозь радиатор. — Ну, что ж, попробую справиться своими средствами.
События снаружи между тем развивались своим чередом.
— Слышь, Момчик, — обратился к главарю правый подручный. — Видишь, на нём дракон нарисован. Не к добру это. Может, не надо их трогать, а? Пусть себе едут, куда им надобно.
— Если бы я боялся всего, чего где-то нарисовано… — презрительно бросил главарь. И вновь прорычал: — Выходите скорее! А то!..
— А то — что? — громко спросил я и ещё громче включил сирену. Звуковой сигнал, то есть. Он у меня звучит почище иной сирены. У меня вообще имеются догадки, что мой бывший новый хозяин спёр… ну, или приобрёл где-то, сирену от пожарной машины. Нет, у меня и обычный клаксон имеется, а это так… на всякий пожарный случай.
Коняшки под всадниками, не будь дуры — ну и не будь дураки, естественно, кто мужского полу — шарахнулись от меня в разные стороны. Некоторые даже выбросили всадников из сёдел. Но главарь — усидел. На то он и главарь, чтобы не ронять свой авторитет где попало.
Но у меня имелись не только клаксон и сирена. Я вам не какая-нибудь рафинированная «шестёрка» или «пятёрка» с зализанным бампером! У меня ещё и «клыки» имеются! И вот их-то я и стал превращать в настоящие волчьи. Разумеется, стальные. Острые-преострые. Как спереди, так и сзади. А заодно — приподнял крышку багажника и капот, по-москвичовски, плюнув на былые предрассудки, вырастил на их закраинах пилообразные десятисантиметровые зубы и прорычал:
— Ну-у?! — И клацнул обеими крышками со смертельным металлическим звуком.
— Оборотень! — закричали, кинувшись врассыпную, и конные и пешие. А свободные лошадки вообще почти на горизонте оказались.
— Оборотень-дракон! — продолжали кричать отстающие. Тех, первых, конных, я уже не слышал — должно быть, превысили скорость звука. Услышал лишь обиженное:
— Я же говорил, говорил!
— Ну, вот, — удовлетворённо произнёс я, возвращаясь к прежнему виду. — И чего было лезть? Неужели непонятно, что меня трогать нельзя?
— А чего они убежали? — не понял Памплисиодор. — От твоего крика, что ли?
— Это не простой крик, это «Крик-три»! — и я со значением приподнял «дворники». Эх, жаль не догадался я! Надо было у гномов попросить какое-нибудь подобие манипулятора! А лучше — два: один внутри, а второй снаружи. Или хотя бы внутри: насчёт снаружи есть определённые задумки… но это потом. Успеется.
Но Памплисиодору всё было по барабану: он же наших фильмов не смотрел. И… ах, да! Он же не видел того, что происходило со мной!
— Я просто… показал им кое-что, — скромно заметил я.
— Это приподнимание капота, что ли? — уточнил Памплисиодор. Ты смотри, уже терминологию осваивать начал. Прогресс, однако!
— Да, но и не только, — солидно ответил я. — Ещё и багажник открыл.
— А что у тебя там? — заинтересовался Памплисиодор. А то будто не помнит, куда метлу укладывал!
— Ну-у… много чего. Так мы едем, или так и будем стоять? — напустился я на него.
— Поехали-поехали! — торопливо сказал он.
И мы поехали. Но проехать удалось очень недолго. И опять из-за мельтешения на горизонте, теперь уже одиночного всадника, тоже направляющегося в нашу сторону.
— Ты смотри, Памплисиодор, — указал я правым «дворником», — опять сюда кто-то едет. Опять разбойники?
— Может, возвращаются, чтобы прощения попросить? — предположил он.
— Ага, держи карман шире! — отозвался я. — Оптимист, однако! Это, скорее, кто-нибудь из тех, кто без люлей как без пряников. Мазохисты хреновы!
— Почему хреновы? — не понял он.
— А ты хрен когда-нибудь ел? — спросил я.
— Конечно! Слезу так и вышибает.
— Вот! А им — нравится.
— Так и мне хрен нравится. Выходит, и я — мазохист?