После этих слов хвалебные возгласы в адрес моего напарника стали куда более искренними.
Мне-то понятно, что таким образом Памплисиодор стремился просто-напросто исправить свой косяк, но зачем бедным крестьянам об этом знать?
Дальше мы отправились… С этим самым «дальше» и возникли проблемы. Мне почему-то казалось, что нужно разузнать, где кучкуются химеры, накрыть их в самом ихнем логове или гнезде… Ну а потом уже задать пару вопросов, от которых они не смогли бы отвертеться.
Памплисиодор же настаивал, что нужно как можно быстрее поставить в известность мага-учителя и прочих причастных. То есть хотел, по-простому, перекинуть ответственность с себя на других.
— Что ж, может, ты и прав, — заметил я, когда он вывалил на меня кучу аргументов в оправдание именно такого метода.
— Лучше пусть пострадаю я от рук магов из-за своей беспечности! — заявил Памплисиодор пафосно. — Чем пострадают невинные жители!
Что ж, патетики ему не занимать. Ума бы ещё чуть-чуть добавить. Или хотя бы сообразительности — как у птицы-говоруна. Хотя у птиц-говорунов вроде бы и то и другое имеется в наличии. С их слов, разумеется.
Поэтому мы снова отправились в Академию.
По дороге мы молчали, потому что каждый думал о своём. Что являлось своим для Памплисиодора, я не знал, а вот меня осенила следующая мысль: «А почему во всех фэнтезях Зло и тёмные силы чаще всего ассоциируются с тёмными магами и колдунами, и очень-очень редко — с колдуньями? Нет ли тут какой-нибудь дискриминации по половому признаку? Надобно, наверное, подключить наши феминистические организации к изучению данного вопроса. Неужели женщины не могут претендовать на роль вселенского зла?».
Процедура очередного вознесения в академическую лабораторию повторилась до мельчайших деталей, за тем исключением, что на этот раз маг-профессор находился наверху, и уже оттуда построил и спиралевидный пандус, и въездные ворота. Ну, мне-то всё равно. Главное, чтобы имелось, по чему ездить.
Когда я въехал в лабораторию, Памплисиодор выпал из моей двери чуть ли не на коленях.
— Учитель! — вновь возопил он, простирая вверх руки. — Колдунья исчезла!
— Как исчезла? — поразился маг-профессор, прижав левую руку к сердцу.
— Она сделала подкоп из сарая и ушла через подземный ход, — пояснил я, видя, что Памплисиодор, продолжая причитать, подкрадывается к камину и собирается посыпать себе голову пеплом. Хорошо что маг-профессор тоже заметил эти покаянные действия ученика и вовремя прекратил их, сказав несколько тихих слов:
— Вообще-то я недавно сжигал в камине бешеную мантикору… И недавно делал уборку в лаборатории.
Второй аргумент, на мой взгляд, возымел большее значение: Памплисиодор отпрянул от стихийного жертвенника в виде камина, и поднялся на ноги.
— Что будем делать, учитель? — угрюмо спросил он.
— Думать, — просто сказал маг-профессор, — думать и ещё раз думать. Следовало бы, конечно, делать это до случившегося, так бы намного лучше, но раз уж произошло именно так, попробуем наверстать упущенное.
— Да, но вот что удалось ещё узнать…
И мы с Памплисиодором, поочерёдно, уточняя друг друга, рассказали магу-профессору о случае с химерами.
— А вы уверены, что колдунья как-то с ними связана? — переспросил архимаг. — То есть что они воровали земляное масло именно для неё?
— Полной уверенности нет, но в свете вашего предложения, что думать надо заранее…
— Да вы прямо на лету мои мысли ловите! — обрадовался маг-профессор.
— Стараюсь… — потупился Памплисиодор. Ещё бы палец в ноздрю засунул — и готова картина «Раскаяние младенца».
— Так, значит, — я решил лично уточнить у мага-профессора диспозицию, — вы сами будете заниматься проблемой исчезновения колдуньи?
— Мы ВМЕСТЕ будем ею заниматься, — мягко пояснил маг-профессор. — А пока можете идти отдыхать. Вас я оповещу, когда появится необходимость.
— Понятно, — пробурчал я и процитировал другого профессора, Выбегалло: — Кван ира ле безуан де ву, ву демандера…
Маг-профессор выслушал мою тираду, почтительно склонив голову, но ничего не произнёс.
— Чего это ты ему сказал? Какое-то заклинание? — спросил Памплисиодор, когда мы скатывались с пандуса и вновь направлялись к его дому. А куда ещё? Что, на постоялый двор проситься? Или снова к гномам? Кстати, надо их навестить в ближайшее время. Узнать, смогли ли они что-нибудь сделать из того, что хотели, или нет? А заодно и прояснить их позицию в борьбе с колдуньей.
— Это по-французски, — пояснил я. — А перевод такой: «Когда в вас появится необходимость, вас позовут».