И почему я так зациклился на сексе? Странно.
— Что-то не так, — я резко остановился и попытался отдышаться после стояния на голове.
— У-у-у-у-у!!! — Лиза продолжала плясать вокруг меня. — Ты чего встал? Давай кружиться!
— Постой, — я одёрнул руку и вышел из толпы. Лиза направилась за мной следом. — Что-то явно не так.
— Да о чём ты? — она нахмурилась. — Тебе плохо?
— Клубника… Какого хера⁈ — заорал я, начав оглядываться.
— Толя, что с тобой?.. — с тревогой в голосе произнесла Лиза.
— Ты чувствуешь во рту привкус клубники?
— Чувствую. Прикольненько, — она эротично облизала верхнюю губу и полезла обниматься. — Какой мускулистый…
— Нужно уходить отсюда! И чем скорее, тем лучше! — я потащил Лизу к себе домой, пока на танцполе медленно началась вакханалия.
— Какой шалун… — хихикала Лиза.
Она не сопротивлялась, и это понятно, ведь привкус клубники во рту означал, что мы надышались той самой «пряности». Как эта хрень проникла в академию⁈ Явно по воздуху, но где источник?
— Ну нет… Только не это, — сказал я, увидев в воздухе множество полицейских дирижаблей. Каждый был размером с автобус и помимо мигалок обладал характерной красной расцветкой. — Этот идиот распылил споры над городом⁈ Совсем с головой не дружит⁈
— Что? Какие споры? — Лиза висела у меня на руке, пытаясь затащить её к себе в штаны.
— Потерпи самую малость, — я взял её на руки и побежал, ведь чем дольше мы дышали спорами, тем дольше они будут действовать.
Страшно было подумать, что начнётся в городе. К такому люди Анклава точно не были готовы. И единственное, что хоть как-то успокаивало, так это механика воздействия вещества на мозг человека. Взрослого человека.
На детей, слава богу, оно вообще не работало. Да и на подростков так себе. Но при этом Лизу хорошо так торкнуло, и на то были две причины: она изначально была не против заняться со мной сексом и в прошлом частенько занималась делами нехорошими.
До полноценного Содома эта эпидемия недотянет, но городу всё равно неслабо достанется. И уже ничего нельзя было сделать, ведь противоядия попросту не существовало.
Споры пробуждали спящий инстинкт, но при этом каким-то волшебным образом не превращали людей в безмозглых животных. Если нанюхавшегося мужичка отшили, то он пойдёт искать другую пару, а не станет брать первую даму силой.
И да, больше всего достанется представителям (Роскомнадзор) ориентации, ведь под действием спор они вернутся к корням и на несколько часов забудут про свои выдуманные предрасположенности. И мне их нисколько не жаль.
— Я хочу тебя прямо на этом грязном диване! — прорычала Лиза, когда мы зашли внутрь. — Покажи всё, на что способен! Странник из далёких земель.
— Как скажешь, солнышко, — я положил её на тот самый диван и начал раздевать. — Как скажешь…
— Не церемонься со мной. Я люблю пожёстче, — прошептала она мне на ухо. — Только без синяков и засосов, а то папа тебя убьёт…
В то же самое время.
Южный город. Имение рода Рудановых.
Кабинет главы семейства.
Борис Александрович всего полчаса назад вернулся из Центра, где пытался укрепить связи с одним из Советников того города. Безуспешно. И потому был сильно зол на весь мир. А тут ещё и с внуком беда приключилась.
Главный помощник по вопросам безопасности Василий Леонидович уже доложил своему господину о случившемся в академии и во всех подробностях рассказал как версию внука, так и директора. Они разительно отличались, что совершенно не радовало Бориса Александровича, ведь разбираться ещё и с этими проблемами ему совершенно не хотелось. Но иного выхода не было.
— И что думаешь? — спросил он своего помощника, развалившись в своём рабочем кресле от усталости.
— Юрий уже не раз попадал в такого рода ситуации, — напомнил Василий, продолжая стоять по другую сторону стола, ведь кресло в кабинете было всего одно. Глава рода Рудановых мнил себя единоличным правителем Южного города и сидел на «троне». Хотя бы в пределах своего кабинета. — Не мне вам говорить, Ваше Председательство, что Юрий сам мог устроить конфликт.
— Даже если так, этот иноземец оскорбил жену моего сына, — Борис неспешно закурил сигару и налил себе рюмку водки. — Или и это он выдумал?
— Не могу знать, — помощник был бывшим военным, а потому частенько отвечал «по уставу».
— Дети других благородных ржали над моим внуком — это недопустимо. Репутации нашего рода нанесён серьёзный ущерб. И чем дольше мы бездействуем, тем сильнее остальные будут сомневаться в нашей силе.