Время от времени встречались курганы с каменными, исписанными рунами обелисками, или как их называют?
На четвертый день, поднявшись на очередную возвышенность, мы наконец увидели движение из пяти всадников. Ехали они на буйволах куда-то на север. Они уже удалялись, так что я просто не разглядел, кого мы, собственно, повстречали. Людей или еще кого. Вопрос не праздный, учитывая, что я столкнулся с гоблинами и гремлинами: значит, есть вероятность повстречать остальных «персонажей».
Что же делать? Идти дальше своей дорогой или все же пуститься в преследование? Рано или поздно общение придется устроить, так почему бы не сейчас? Опять же, на мой взгляд, лучше попробовать установить контакт с небольшой группой, чем наткнуться сразу на все стойбище. Это безопаснее в том плане, что если контакт не заладится, то отделаться от пятерки всадников будет куда проще, чем от всей толпы в несколько десятков голов. Одного барабана хватит.
Решено, идем по следу. И надо бы поторопиться – они ведь конные… то есть… всадники, в общем, а мы на своих двоих и изрядно устали. Но надо поднажать – и мы поднажали.
Шли до сумерек. Пора уже было вставать на ночевку, тем более что вряд ли получится нормальное общение на ночь глядя. Ночь – время подозрительности, день – открытости.
Но особого выбора просто не было. Заночевать в двух шагах от неизвестных – не самое лучшее решение. Могут неправильно понять, а то потом придется петь песенку: «Не хотел я умирать, но меня не поняли»[4].
Тем более что вряд ли эти всадники будут двигаться ночью: быкам тоже нужен отдых, а значит, они, по всей видимости, довольно близко.
Я даже не предполагал, насколько близко. Взобравшись на очередное возвышение, я упал как подкошенный. Зеленоглазка рухнула рядом.
Как оказалось, мы вышли на край котлована… скорее всего, даже кратера, образовавшегося от падения метеорита. Практически идеально ровная лунка глубиной метров тридцать и диаметром под сотню-полторы. Растительности, кроме чахлой травы, внизу нет.
И похоже, мы пришли несколько не вовремя…
В центре кратера расположились преследуемые нами кочевники. Только там происходило что-то не то. Посудите сами: одного кочевника распяли прямо в самом центре кратера, вокруг развели костры, числом в двенадцать больших во внутреннем круге – и с полсотни маленьких во внешнем круге.
Животных не видно. Понятное дело, остались где-то наверху: вниз их не спустишь, стенки довольно круты, да и ритуалу, наверное, мешать будут своим мычанием. Вероятно, вон в той рощице справа припарковали парнокопытных, что примерно в двухстах метрах.
Четверо расположились вокруг жертвы. Трое рассевшихся по бокам и в ногах мерно покачивались из стороны в сторону – видно, что-то монотонно пели. Четвертый, устроившийся в изголовье распятого, чуть приплясывал на месте, покручиваясь то в одну, то в другую сторону, и бил в бубен, завывая так громко, что даже до меня доносились отзвуки его камланий. Хотя, может, в кратере такая акустика хорошая…
Лиц я разглядеть не мог: мешали сгустившиеся сумерки, и костры ничуть не помогали – скорее даже мешали. Кроме того, эти шаманы обрядились в свои шаманские наряды, и один их элемент костюма закрывал лицо всякими веревочками, косичками с привязанными к ним перышками, камешками и прочей лабудой. Оставалось только гадать, как они сами сквозь эти «камыши» что-то видят.
«Жертву» тоже рассмотреть не удавалось. Ее всю завалили «гербарием», и мешал плотный дым от маленьких курилен.
«Да здесь, похоже, какое-то жертвоприношение устраивается», – подумал я.
Хотя кто знает, может, это какая-то инициация вроде посвящения, или еще что дикарское, сугубо сакральное. Но исходить всегда лучше из худшего, так что рисковать не будем: надо линять. И я стал потихоньку отползать назад, утянув за собой Зеленоглазку. Нам с такими деятелями точно не по пути. Могут ведь решить, что мы тоже хорошая жертва, и сделать приглашение, от которого невозможно отказаться ввиду связанных ног и рук.
Но стоило мне только начать отползать назад, как камлания в кратере стихли, я невольно посмотрел туда – и тут же рванул прочь, уже не скрываясь. А чего, собственно, скрываться, когда тебя обнаружили и трое кочевников, отвлекшись от священнодействия, рванули к нам?
Отбежав метров на двадцать от края кратера, я остановился. Бегать бессмысленно. Даже если удастся оторваться сейчас, что весьма сомнительно при такой-то усталости и нагруженности, а барахло свое мне жаба бросить не позволит… Мы сюда-то доперлись, едва стоя на ногах, и это ненадолго: четыре ноги в любом случае гораздо быстрее двух. Догонят, как пить дать. А в темноте вряд ли удастся спрятаться. До нее еще надо дожить. Выследят, без вариантов.