В СССР возвращаться нельзя. Даже если расстрел чекистов сойдёт с рук - они расходный материал - невозможно забыть, что устранение самого Карманова не могло состояться без прямого приказа Берии. Ему ничто не помешает повторить приказ. Тут не место иллюзиям. Сбежать на Запад?
В этой реальности попаданец наворотил дел. Здесь Советский Союз на год-два раньше размолотит нацистскую Германию и потери будет считать миллионами, а не десятками миллионов. Здорово. Зато коммунисты первыми получат в руки атомную бомбу, баллистические ракеты и полупроводниковые компьютеры, а страны так называемой демократии лишились нескольких ведущих учёных.
Можно сдаться ФБР и попробовать восстановить баланс. Надоело. Пусть хоть что-то делается без его участия. Со знаниями и навыками человека XXI века, полученными в компьютерных играх, он сумеет нормально прожить. Шурик проверил запас топлива и взял курс на Швейцарию.
- Ты сильный! Мужественный! Спас меня... Это так сексуально! - ворковала Гитлер на сиденье второго пилота, потом протянула руку и начала призывно гладить спутника по плечу. Видно, и в прежнем женском теле она была весьма озабоченной.
Глава пятая. Вихри враждебные.
Неожиданно "Дуглас" бросило вниз, а скорость, которой при снижении положено возрастать, наоборот существенно упала. Машина вывалилась из нижней кромки облачности в десятках метров над землёй. Шура потащил штурвал на себя, выводя самолёт из пологого пике, с трудом выровнял и, не выпуская закрылки, опустил его на не слишком ровную мощёную дорогу. Взвизгнули покрышки, нещадно сжигаемые резким торможением.
- Ты - настоящий ас! - восхищённо выдохнула Гитлер, с усилием отрывая побелевшие пальцы от пилотского кресла. От тряски по неровностям она немного прикусила язык и смешно шепелявила, двигая щёткой коротких усов под носом.
- Тысячи часов на авиасимуляторах даром не проходят. Посмотрим, что снаружи. На Швейцарию чертовски не похоже.
Из украинского лета путешественники попали в позднюю осень. Низкое серое небо едва возвышается над килем самолёта, пронизывающий ветер несёт капли дождя параллельно земле, выдув из-под нацистской формы остатки тепла.
Дырявая от выбоин дорога ведёт к низким серым домам, за которыми угадывается пригород. Вечереет. Ни машин, ни повозок, ни пешеходов.
- Давай обратно в самолёт. Возьмём одежду и оружие, там видно будет, - Шура обернулся и обомлел. "Дуглас" растворился прямо на глазах, остались лишь тёмные следы торможения и вывернутые колёсами булыжники.
Дама в мужском теле не на шутку огорчилась. Ещё бы - каких-то часа три назад она была самой оберегаемой и лелеемой фигурой в Третьем Рейхе. Чуть не застрелили, едва не разбились, тут на тебе - без вещей, оружия, денег и тёплой одежды на окраине непонятного населённого пункта.
- Не зимовать же на дороге! - Шура решительно двинул к домам. Великий фюрер, чьё туловище дальше чем на десять метров передвигалось только на бронированном "Мерседесе", покорно поплёлась следом.
Надежды попасть в более не менее приличное место разбились о табличку на деревянном столбе. Полуразмытые и выцветшие буквы сложились в слово "Петроградъ". Облезлый лозунг внизу доверительно сообщил: "Вся власть Совѣтамъ!"
- Швайн шайзе! - привычно ругнулась Машка. Её спутник, с трудом ворочая остывшими мозгами, тоже сообразил: осень года, когда дореволюционная орфография не отменена, а власть уже у большевиков, означает, что Великий Октябрь только что отгремел "залпом" Авроры из единственного холостого заряда. То есть парочка провалилась вглубь времени и пространства, попав в эпоху, которую только безудержно оптимистичный Ильич мог величать "периодом триумфального шествия Советской власти". Война с кайзером не остановлена, в стране беспредел, плавно перетекающий в красный и белый террор, на носу разгон Учредительного собрания и восстание чехословацких туристов... Кошмар!
Стуча зубами что кастаньетами, они добрели до Лиговского. Несмотря на вечернее время и ненастную погоду, людей на улицах изрядно прибавилось. Неумело, но пытаясь соблюдать хоть какой-то строй, промаршировал отряд рабочей Красной гвардии имени Петросовета товарища Троцкого.
Шлявшиеся абы как революционные матросы, обвешанные пулемётными лентами, винтовками, "маузерами" и бомбами, песен не распевали, но выглядели угрожающе, и Шура откровенно пожалел, что "парабеллум" и МР-40 растворились вместе с самолётом.
Здоровенное существо в бескозырке, бушлате и безразмерных клёшах приблизилось, свирепо дыхнуло перегаром и уставилось на форму Гитлера, задрапированного в серый френч с красной нарукавной повязкой и свастикой. Добротные серые брюки, белая рубашка с чёрным галстуком за версту несут чужеродностью с точки зрения победившего пролетариата.
- Тю! Буржуй.
- Найн! В смысле, совершенно нет, товарищ.
- А чо за паук на повязке?
Чувствуя, что один неверный ответ может стоить жизни, Машка лихорадочно попыталась вспомнить перечень левых партий. Шура шагнул назад, понимая, что никакие навыки из "Мортал комбат" не спасут от толпы горилл со стволами и гранатами.
- Я из партии левых трудовиков-социалистов. Видите? Красный - цвет революции. А шестерёнка в середине означает солидарность с рабочими машиностроительных заводов славного революционного Петрограда.
- Допустим, дядя. Мандат-то свой покажь.
- Так нету у меня мандата! - вошла в роль Машка. - Разве что другое показать, но оно в прошлой жизни осталось. Царские недействительны, а Совнарком новые не выписал.
- Отстань от мужичка, боцман. С него труха сыплется, - второй матрос вытащил "маузер" из деревянного футляра, воткнув дуло в Карманова. - Что, господин юнкер, ваше траханое благородие, поди - время помирать пришло?
Попаданец вспомнил милиционера Пилипенко из Орши, встретившего его во время провала в прошлое, и решил по второму разу использовать тот же ход.
- Не надо, товарищ. Я - свой, - он показал свастику на рукаве. - Тоже трудовик-социалист, форму по бедности у офицера снял, своя одёжа поизносилась. Зато сведенья имею, могу их рассказать только товарищам Троцкому, Ленину или Дзержинскому.
- И Сталину, - поддакнула Гитлер.
Реакция оказалась неожиданной. Морячки дружно заржали. Анархистам всякие ленины-сталины до звезды, якорь им в зад. Попаданцев обыскали и поставили к стене.
"Сейчас бы Ctrl-Alt-Del и рестарт!" - взмолился про себя Шура.
Странный Бог этого мира услышал молитву. "Вихри враждебные веют над нами..." - вновь зазвучала "Варшавянка", это рабочий патруль зашагал назад.
- Товарищи! Това-арищи!! - кинулся к ним Карманов, хватаясь за сознательных пролетариев как за последнюю соломинку против несознательных. Пользуясь, что балтийцы не начали стрелять, подбежал к командиру в кожаной кепке с красной тряпочкой и снова залопотал про важные дела к Троцкому и Ленину.
Оберпролетарий поблагодарил матросню за революционную бдительность и забрал "буржуя с юнкером" с Смольный. Из-за отсутствия на месте Лейбы Давыдовича попаданцы уже через час предстали перед вождём мирового пролетариата.
Шура выпалил пачку прогнозов на ближайшее будущее. Не обладая провидческим даром, он почувствовал, что занятые большевики не будут тратить на него столько времени, сколько Цанава и Берия. Вряд ли расстреляют, но безжалостно выпихнут на улицу в лёгкой летней нацистской одежонке и без средств к существованию. Та же казнь, но медленная. Простудившийся Гитлер сзади шмыгал в усы.
Вместо короткой фразы "не верю - увести" Ленин произнёс речь, словно так и не слез с башенки броневичка. Воодушевившись, статейку накропает, подумал Шура.
- Архилюбопытная басня, товарищи, - закончил Ильич. - Чудесное пророчество есть сказка. Но научное пророчество есть факт. Мы знаем непреложную истину, что пролетариат победит в мире, установив царство свободы и труда. Это нам говорит марксистская теория - всемогущая, потому что верная. Ваши же предвиденья, товарищи, основаны на мистике и отдают религиозным дурманом. А религия, как известно, опиум для народа.