Среагировав на мои слова, девушка изумлённо на меня уставилась и упёрла сжатые кулачки в бока.
— Эй! Обгорелый уродец, это кто тебе ещё позволит здесь себя насиловать⁈ — грозно изрекла девица и упрямо выпучила нижнюю губу. И в этот самый момент я совершенно неожиданно уловил в её тоне, большую толику праведного возмущения, как не странно основанного на высказанном в лицо нежелании совершить с ней насильственный акт.
— Я же говорю, с этими бабами ни хрена ничего не понятно. Насилуешь их — плохо, не насилуешь — ещё хуже. Воруешь у ненавистного папочки и привозишь к себе в горную лабораторию — плох. Отвозишь назад, наслушавшись истерик — совсем плох вдвойне. — скороговоркой проворчал Парацельс и я показал ему кулак.
— Заткнись! — рявкнул я, и девушка, среагировав на мой окрик, возмущённо фыркнула.
— А ты голодранец заморский меня здесь не затыкай — прорычал она и в этот момент снаружи снова раздался тревожный грохот барабанов, подающих какой-то новый сигнал войскам вторжения.
Глава 8
Первая кровь
Среагировав на изменившийся ритм барабанов, я прыгнул с места, зацепился за край проёма и подтянувшись, вернулся внутрь надстроенной башенки. За время моей вынужденной отлучки, диспозиция противника почти не изменилась. Однако некоторые новые вводные, дали возможность догадаться о его намерениях.
Лысый холм оказался полностью оккупирован всадниками на верблюдах и степняками. А вот каменных идолов на нём поубавилось. Изваяния бога мастеров и бога воины, валялись на земле под холмом. Статуя богини матери лежала рядышком. А высокого идола двуликого бога, прямо сейчас обвивали толстые канаты, и их тянула упряжь их шести ящеров.
Понукаемые воинами в белом, ящеры рыхлили землю когтистыми лапами, но идол упирался ещё какое-то время, и поддался только после того, как его вкопанное на треть основание вылезло из земли. А уже в следующее мгновение, статуя резко накренилась, воткнулась рукой в склон холма и там застряла.
В тот же миг от крепостной стены раздался горестный вой баб и злые выкрики мужиков. Часто заработали арбалеты, однако расстояние в пять сотен метров, делало стрельбу практически бесполезной. Болты падали, не долетев пятидесяти шагов до цели. И только, единственный стальной дротик, смог достать строй всадников и сбить одного с верблюда.
А потом произошло и вовсе странное. Свалив четыре статуи, отряд вторжения этим вполне удовлетворился и прекратил разорять место поклонения богам. Похоже, наличие трёх оставшихся стоять идолов, их вполне устраивало.
— А почему остальных не тронули? — спросил я у Парацельса.
— Даже не знаю, что и сказать. При обычных нашествиях, проводимых ради грабежа, захвата невольников и востребования дани, чужих богов, наоборот, стараются не трогать. Ибо это чревато осложнениями. На подобное могут пойти при желании захватить территории осколка навечно, с закабалением и вырезанием местных подчистую. Однако это явно не тот случай. Этой армии для покорения девять городов не хватит. Получается вторжение, является своеобразным наездом на богов, окучивающих смертных именно здесь.
Выслушав призрака, я призадумался, и в этот момент снизу раздался зов девицы.
— Эй, палёный, что там происходит⁈ Я тоже хочу посмотреть! — потребовала незнакомка, явно обращаясь ко мне.
Вернувшись к люку, я уставился на неё и недовольно покачал головой.
— Я думал, ты уже давно свалила — сказал я раздражённо. — Давай пока степняков рядом нет, подхватывай подол сарафана, выходи из дома наружу и дуй бегом к реке. А дальше, можешь переплыть на тот берег и спрятаться в лесу. Или попробуй сунуться к воротам и попроситься в город. Может, тебя пропустят.
Едва услышав моё предложение, девушка раздражённо фыркнула и снова упёрла кулаки в бока.
— Рекомендовался тут! — воскликнула она и топнула красным сапожком по сундуку, на который залезла. — Кому говорю, помоги забраться или спусти лестницу. Я тоже хочу на войско басурманское сверху посмотреть.
Выслушав требование, я уже думал развернуться, включить игнор и продолжить наблюдение, но в последний миг какая-то неуловимая идея, заставила резко передумать.
Плюхнувшись на колени, я склонился и протянул девушке руку.
— Давай, хватайся.
На миг опешив от предложения, она оценивающе осмотрела мой оголённый торс, и вытянув руку вверх, подпрыгнула. Поймав тёплую ладошку, я резко выпрямился, практически не почувствовав тяжести, и перехватив девушку левой рукой за талию, поставил на пол наблюдательной башенки.
При этом невольно прижался к ней всем телом, и почувствовал, что под льняным сарафаном у неё ничего нет. В этот миг она будто прочитала всплывшие у меня в сознании шальные мыслишки, и коротко ойкнув, отпрыгнула в сторону, при этом едва не влетев назад, в распахнутый люк.