Глава деревни в ярости ударил кулаком по столу.
— Этот маленький паршивец явно что-то сказал госпоже, от чего она расстроилась! И хоть повелительница леса никак не наказала нас, но мы сразу почувствовали, что лес нам больше не рад. Это чувствуется в воздухе, дичи и воде. Оно вроде и не вредит прямо, но ой как тяжко жить стало.
— И что вы тогда сделали? — Лев боролся с двумя сильными чувствами: желанием расхохотаться от откровенного безумия всей этой ситуации и с силой хлопнуть себя по морде.
— Мы попытались выбить из мальчишки, какое оскорбление он нанёс повелительнице, но этот идиот и сам забыл! Лепетал лишь, что испугался и кричал! Вот дурень!
«Конечно, давным-давно потерявшая для себя концепцию смертности архифея, заблудившись в прошлом, настоящем и будущем пришла к своему избраннику слишком рано, после чего напугала его до полусмерти!» — мысленно качая головой, фыркнул Думов. Но следовало наконец узнать финал, или, скорее, предфинальный акт этой истории: «А потом и вовсе сбежала в слезах, когда он, якобы, её отверг!»
— И что же вы сделали с тем, из-за кого ваша деревня была проклята? — с подозрением спросил Думов.
Они же не убили его⁈ Тогда получение золота и подарка от архифеи было бы очень проблематично!
— Мы долго не знали, что делать, ваш милость, — признался смущенный староста. — Даже сначала хотели его убить, но передумали. Мы люди маленькие, вдруг повелительница хотела бы наказать его сама?
— И так прошел год, — подвел итог Лев. — А она всё ещё не прибыла?
— Воистину, ваш милость. Мы знаем, что для таких, как она, наша жизнь лишь миг. Что для госпожи год?
— И поэтому ты хочешь, чтобы я пошел к могущественной архифее и попросил за вас? Но почему ты решил, что у меня это получится? — насмешливо уточнил Лев.
— Извините, ваш милость, — староста отвел взгляд в сторону. — Но я попросил одного из охотников проследить ваш путь. Слишком уж неожиданно вы появились. И вы и впрямь пришли не от дороги, а из леса, а уже потом встали на тракт. А из леса могут выйти лишь те, кто знается с повелительницей…
— Это было предусмотрительно. — был вынужден признать Думов.
— Мы тоже кое-что могём, ваш милость. Так поможете нам?
— Ты же понимаешь, что я ничего тебе не могу обещать, простит она вас или нет? — начал неторопливо говорить Думов, пока план медленно обретал очертания. — Даже просто встретиться с архифеей будет очень сложно и будет вам очень дорого стоить. К примеру, так как я глубоко тронут вашей тяжелой историей, то с учетом скидки… пятьсот золотых, думаю, будут в самый раз.
— Ваш милость, — в ужасе закричал староста, потеряв всякий пиетет. — Пятьсот золотых это очень-очень много! Если продать всё, что у нас есть, не факт, что столько наберётся!
— Вы себя недооцениваете, — пожурил его Лев. — Но сами понимаете, за меньшее соваться в логово архифеи никто не станет. Если только…
— Если только? — с надеждой переспросил староста.
— Знаете, недавно у меня появилось небольшое дело к стойбищу гоблинов, что расположились неподалеку. Уверен, если ты бы помог мне их уничтожить, то я бы простил тебе… часть суммы.
Если что и могло равняться драконьей жадности — это драконья мстительность.
— Вы о тех гоблинах, что на севере господин? — поморщился староста. — Охотники говорили, что их около двух сотен. И это старое и опытное племя — Это слишком тяжело…
— А разве я сказал, что вы будете сражаться в одиночку? — деланно удивился Лев, показав в улыбке два ряда острых клыков. — Я постараюсь убедить нескольких дриад повелительницы помочь нам в этом священном деле. Глядишь, их убийство сумеет помочь в вашей же просьбе. Понимаете?
Староста явно понимал, но всё ещё сомневался. Значит, следовало использовать главный аргумент.
— Кроме того, как я слышал, недавно гоблины поймали и полностью разграбили небольшой караван чиновника, который вёз золотую казну. Уверен, всё это золото, так и лежит бесцельно у гоблинов. Грязные дикари, наверное, просто ходят по всем этим тысячам золотых, даже не понимая их ценность! —
Возможно, золотых не набралось бы и на тысячу, а может и того меньше, но разве это важно? Лев считал, что этот момент не стоит упоминания.