- Кажется я знаю, как звали твою повелительницу, - широко оскалился Аргалор, склонив голову чуть ли не на уровень гнома. – Но если она та, о ком я думаю, то какой был её любимый цвет?
- Это простой вопрос, о могущественный, - хитро улыбнулся молодой гном. – Конечно же это был ярко синий, как блеск её прекрасной чешуи и цвет неба в самый ясный день среди песков. Как её главный прислужник, я не могу этого не знать.
- А насчет старшего брата она говорила совсем другое, разве нет? – глаза Аргалора разгорались всё ярче и Фарн немного замялся и занервничал, торопливо пытаясь найти выход, но при этом не врать.
- Она и впрямь много о вас говорила, о…
- Да знаю я, что обо мне говорила эта мерзавка! – громогласно рассмеялся Аргалор. На его морде застыла удивительно теплая усмешка. Окружающие пораженно оборачивались, чтобы увидеть его взрыв эмоций. – Ух я ей задам за эти разговорчики! Ха-ха, будет знать как обсуждать старшего брата за его спиной!
Фарн лишь облегченно выдохнул и тоже улыбнулся. Фасих изрядно рисковал, когда подходил к этому страшному и неизвестному дракону, но когда он услышал имя «Аргалор», то понял, что если он угадал, то этот шанс ни в коем случае нельзя упустить.
- Эй, все! – взревел красный дракон, оборачиваясь к кораблю, где мастера уже старательно чинили все мелкие неисправности, возникшие за время полета. – Сегодня я встретил главного прислужника моей глупой младшей сестры, а значит мы празднуем! Кшас, прикажи выкатить половину бочек, всё равно, когда мы победим, то возьмём алкоголь у великанов! Да и место под великанское золото тоже надо будет освободить!
- Слушаюсь, повелитель! – кивнул темный эльф и теперь уже сам закричал. – Слышали слова нашего господина, моллюски?! Сегодня мы празднуем, русалку мне в жены!
- Да! – одобрительный рёв команды был ответом, и разгрузка пошла в несколько раз быстрее.
Очень скоро при свете ночных костров драконы и свободная часть экипаж принялась споро уничтожать запасы алкоголя. Сам же Лев вместе с Фарном тихо общались «тет-а-тет».
- Значит моя милая и слишком для своего блага умная сестра стала королевой разбойников? – рассказ пустынного гнома пестрел множеством цветистых описаний и аллегорий, которые так любили в Анхалте, но Аргалор был не против, ведь это добавляло истории изюминку. – Ха-ха-ха, какое забавное прозвище!
- Так и есть, господин, имя моей повелительнице гремело по всей пустыне Охары, второй по величине пустыне славного Анхалта. Ни один караванщик или путешественник не смел противиться её воле, если не хотели отведать сабель её людей или грома её выдоха, и были вынужден раскрывать мошну и высыпать дрожащей рукой свои золотые динарии.
- Моя школа, - гордо кивнул Аргалор. – Эх, как сейчас помню мои ей уроки. Воистину, когда твой ученик делает первые, пусть и неловкие шаги, это стоит многого…
Глядя на пустившегося в воспоминания красного ящера, Фарн мудро решил не говорить, что у его госпожи может быть «немного» иной взгляд на эту ситуацию и причины её успехов.
Невольно глаза главного прислужника синей драконицы встретились с вертикальными зрачками главного прислужника красного повелителя неба и оба прислужника разом почувствовали глубокое единение мыслей и чувств.
Фарн уважительно склонил голову перед Асириусом, а последний незамедлительно ответил ему тем же.
«Я понимаю твою боль, брат-прислужник» - одним своим видом говорил Асириус.
«Крепись, брат прислужник, это то бремя, которое мы выбрали для себя сами». - молчаливо ответил покачиванием головы Фарн.
Этот тайный ментальный диалог, который не смогла бы почувствовать даже самая мощная магия, был прерогативой исключительно самых главных драконьих прислужников, вынужденных работать со всем тем дерьмом, которое в них бросят их грозные, но, откровенно говоря, сумасшедшие повелители.
Глава 8
- Так что ты здесь забыл, главный прислужник моей сестры? – отвлёкся от воспоминаний Аргалор, наконец заметив несоответствие. – Кроме того, разве главной прислужницей не должна быть та змеелюдка, которую дала ей моя мать? Как её там звали… Канни?
- Касси, господин, - Фарн с мольбой взглянул на Асириуса, прося отвлечь Аргалора, но тот сделал выражение морды, говорящее: «Ты сам ввязался в это дело, сам и выбирайся». Пустынный гном вздохнул, после чего мстительно улыбнулся. – Моя повелительница решила, что одного главного прислужника ей недостаточно.