Выглядели они, надо признать, неважно. Переломанные, лишившиеся части зубов — они вызвали скорее жалость, чем желание куда-либо их взять.
Цербас повернул голову и бросил на Аргалора намекающий взгляд, из-за чего Лев нахмурился.
Думов не желал давать детишкам Маливен шанс стать значительно сильнее, но хитрый черный дракон выбрал идеальный момент, чтобы сделать свой ход.
Прямо сейчас Льву было выгодно, чтобы Хагарис переключилась на новых учеников, исключив его самого.
— Эта троица показала себя в бою с Баросом просто превосходно, — с абсолютно честной мордой принялся вдохновенно врать Аргалор. — Именно они долгое время сдерживали Мучителя, давая нам всем столь необходимое время на подготовку. Также, их мать, Маливен Белый хлад, уважаемая драконица, для которой её дети не пустой звук.
— Неужели? — скепсис всё ещё не ушел из взгляда Хагарис, но она заинтересовалась, чем заставила Аргалора облегчённо выдохнуть. — Но насчёт ученичества мы поговорим позднее. А сейчас мы должны решить другой вопрос. Насколько малая часть добычи Бароса достанется вам?
Надо ли говорить, что Аргалору не понравилась такая постановка вопроса?
* * *
Победа над Баросом Мучителем дорого встала орде орков и Ордашу в частности. Из десятитысячной орды орков, подошедшей к стенам крепости, выжило лишь две тысячи, да и те в основном были раненными.
Словно всего этого мало, появление Хагарис естественным образом уменьшило долю орков практически до нуля. Единственное, на что согласилась синяя драконица, это отдать оркам оружие и металл с тел великанов, что, учитывая их ужасное состояние после земляных заклинаний, было почти издевательством.
Орки были в бешенстве от подобных итогов, но, видя свежую и готовую к сражению древнюю драконицу, они были вынуждены смириться и выплеснуть свой гнев на того, на кого ещё могли.
Как потом стало известно, шаманы зеленокожих так тщательно отделили голову Ордаша от тела, что она ещё несколько десятков лет корчила мучительные рожи, пока запертый в черепе дух испытывал страшные страдания.
Куда интереснее в этом плане оказались переговоры Аргалора с Хагарис. Лишь благодаря умоляющей мордочке Луидоры и неохотно вставшего на сторону дочери Вайгера у них всех получилось стабилизировать доли добычи пятьдесят на пятьдесят.
Учитывая тот немаловажный факт, что Электрическая западня могла убить их всех вместе и забрать всю добычу себе, показывало, насколько же была расположена к некоторым членам крыла Истребителей великанов.
Тело Бароса было заморожено и доставлено на «Пожиратель бури». Аргалор хотел, чтобы его ученые и маги как можно лучше исследовали организм их древнего врага. Также красный дракон подумывал превратить Мучителя в чучело.
Правда, в таком случае оставалась некоторая вероятность, что в один прекрасный день какой-нибудь особенно обидчивый штормовой великан может обрушить метеорит на Стальбург.
Аргоза и Аксилия продолжали дуться и игнорировать Аргалора, возмущенные тем, насколько тот был обходителен и вежлив с этой древней драконицей. Его возмущенные комментарии про нежелание ощутить на своём хребте вес убивающих великанов молний они игнорировали тоже.
То, что Хагарис на прощание многозначительно дала ему контакты своего коатля для связи, не улучшило положение одного красного дракона.
И хоть Аргалор контакты запомнил, но он дал себе клятвенное заверение, что использует их в самом крайнем случае, ведь Думов так и не узнал, что случилось с четырьмя предыдущими красными драконами, имеющими глупость связаться с одной могущественной синей драконицей.
Троица Маливен всё же получила свой шанс, которого так желал Цербас. И хоть Аргалор подозревал, с какой целью один мстительный черный дракон хотел стать сильнее, но возможность избежать навязываемой участи стать учеником была важнее.
В крепости Бароса оказалось не так уж и много добра. Нет, в целом, поход себя в этом плане более чем оправдал, но любому было очевидно, что если Мучитель где-то и хранил свои основные сокровища, то не здесь.
Впрочем, даже половины из них было достаточно, чтобы забить весь трюм летающего корабля. По прибытию в Стальбург всем участникам похода будут выданы расписки гномьего банка на их части добычи.
Когда верхняя часть крепости была открыта и все сокровища вывезены, то наступила очередь последних приготовлений. У драконов не было какого-то конкретного ритуала погребения и прощания с мёртвыми. Обычно, если дракон умирал, то его тело забиралось врагом. В далёком же прошлом, ещё при войне с великанами, драконы дружно выдыхали пламя и прочие стихии на трупы своих соотечественников, пока те не превращались в пепел и прах.
В этот раз решили поступить так же. Местом был выбран тот участок крепости, где умер сам Барос. Даже Вайгер и Луидора нашли это символичным.
Удивительно, но Хагарис очень серьёзно отнеслась к происходящему, поэтому от неё не было никаких шуток или неуместных комментариев.
Девять драконьих выдохов, направленных в одно место — это сила, способная изничтожать даже самые крепкие материалы во вселенной. Мёртвое тело медной драконицы съёжилось, а затем разлетелось в прах за считанные секунды.
Лишь тогда Луидора вновь дала волю слезам и прижалась к Аргалору, неуверенно накрывшему её крылом под очень недовольным взглядом Вайгера. Правда, постепенно морда взрослого медного дракона немного смягчилась, и остаток церемонии он с печалью смотрел на то место, где нашла последний покой его вторая половинка.
Так и не законченный ритуал передачи драконьей сущности был безжалостно разрушен, а энергия выпущена. У Аргалора мелькнула мысль использовать его для попытки передать силу одному из своих духов, но он догадывался, что если об этом узнают остальные, то последствия будут ужасные.
Гурца Луидора тоже попросила похоронить. Сделали это просто. Один приказ духам земли выкопать длинную и глубокую яму, сбросить тело, приказать закопать. Никто не стал делать надгробия, дабы великана не попытались выкопать.
Барос многим за свою жизнь успел насолить. Ни у кого не было сомнений, что кто-нибудь да попытается отыграться даже на его мёртвом сыне.
Тепло со всеми попрощавшись, Луидора решила отправиться вместе с отцом. У Аксилии и Аргозы тоже нашлись дела, и хоть они всё ещё обижались на Аргалора, но вид собранной добычи заставил их сердца немного потеплеет.
Сам же Аргалор забрался внутрь Пожирателя бури и с комфортом провёл весь путь обратно. Во время полёта его слух услаждали специально взятые музыканты, брюхо — лучшие повара летающего корабля, а жадность — скопившиеся в тюрьме и в его каюте сокровища.
И лишь когда Аргалор начал приближаться к графству Эклунд, он почувствовал легкую тревогу, что с каждым пройденным километром всё сильнее усиливалась.
Дошло до того, что, как бы красный дракон ни старался, но ему в глотку не лез даже кусок мяса, что изрядно обеспокоило весь экипаж.
Аргалор даже забеспокоился, что великан мог их как-то отравить или заразить, но магическая проверка показала отличное здоровье.
И лишь когда корабль приблизился к Стальбургу, Аргалор почувствовал, как его сердце содрогнулось, пропустив один удар. Весь город словно бы вымер, и всякий живой организм, который он замечал, немедленно исчезал, боясь быть застигнутым на открытом пространстве.
Приказ Асириусу связаться с высшим командным составом корпорации открыл тот простой факт, что всё начальство не так давно отправилось на охоту, и никто не знает, как скоро они вернутся.
Спустя же ещё полчаса после приземления Пожирателя бури, город и все его окрестности содрогнулись от безумного рёва.
Тот день был вписан в хроники Аргалора как один из самых черных и ужасных периодов во всей истории. Впоследствии в этот день каждый, кто служил в корпорации Аргалориум, должен был показать свою печаль, проведя минутный перерыв скорби. Столь короткий срок был выбран, чтобы не вредить графику работы, но даже так историки осознают, насколько же тяжёлым был удар для дракона, если он дал своим работникам целую минуту отдыха.