Я, зверея, повернулся к тюремной публике. На неподвижном, омертвевшем лице выделялись только яростные глаза, губы стали тоньше и побелели.
В это время вернулся непутевый Батухтин с вертухаями. Он снова выгнал народ в коридор и окончательно уничтожил мой матрас, приговаривая: чай, нож…
Глава 19. Москва, следственный изолятор, карцер
Не найдя ничего и разбросал комья ваты по цементному полу Паша вышел в коридор и спросил меня:
– Чай где?
– Не могу знать, Ваше сиятельство.
– Какое такое сиятельство, нож где?
– Не могу знать, господин начальник.
– Я не господин, я тебе не господин.
– Ну не товарищ же, у меня сроду в товарищах караульных псов не было.
Мне жутко надоела эта смрадная камера, к тому же подложенные вещи свидетельствовали о том, что получил приказ ужесточить мне содержание. Так что – зачем тянуть.
Паша сглотнул воздух и сказал омертвело:
– В карцер, на трое суток.
Больше чем на трое подследственных сажать было нельзя, но охранники поступали проще: выпускали на полчаса, а потом вновь сажали на трое.
Я бодро отправился в карцер и вохра меня даже не побила, они тоже недолюбливали Батухтина.
Многие тяжело переносят карцер. И не столько из-за ограничения в питании, сколько от одиночества. Для меня же Одиночество – лучший друг. Хоть и среднего рода. С детства, будучи книжным человеком, любил одиночество. А во второй жизни моя старческая психология постоянно раздражается от суеты и мельтешения людского планктона. Так что карцер в данной ситуации был даже желателен. Ну а проблема еды для меня, привыкшего голодать периодически и профилактически, проблемой быть не могла.
Единственно напрягало – невозможность лечь. Можно было только сидеть на корточках, спальное же место (оно же – сидячее) представляло гладкую узкую доску, прикованную на день цепью к стене. Вертолет откидывали на обед (через день) и с девяти вечера до пяти утра. Восемь часов здорового сна на твердом, чтоб поясница не болела. Остальное время или ходи, или кукуй на корточках. Сидеть и тем более лежать на цементном полу не рекомендуется, если не хочешь помереть от чахотки.
Коли меня перенес во вторую жизнь сам Бог, то его поцелуи в кровь раздирают душу. Ну, а если сие козни Дьявола, то примем их смиренно и с достоинством. В прошлой жизни я совершил достаточно антибожественных и престо непорядочных поступков, так что искупление получаю заслуженно.
Первые сутки прошли отлично. Я прочитал вполголоса сто одиннадцать стихотворений (заодно и освежил в памяти) которые в обществе читать бы не решился (так как не уверен, что они уже созданы авторами). Я вдоволь нагулялся по камере. Я покачал бицепсы и трицепсы (хоть и не знаю, где эти трицепсы расположены). Я (возможно) очистил легкие от потного и дымного воздуха общей камеры. Я отлично выспался. Я собирался следующий день потратить на чтение и вспоминание собственных стихов, но мои планы обрушил вертухай с носом картошкой и хохлацким говором (не люблю хохлов).
– Виходь, убогий, тебе слідчий до себе вимагає.
Следак выразил возмущение действиями оперчасти.
– Но их извиняет тот факт, что вы вели себя неподобающе, зачем было обзывать офицера господином и сиятельством?
– Интересно узнать, – прервал его я, – по чьей наводке этот сиятельный господин столь уверенно искал и нашел в моем матрасе запрещенные предметы? Не по вашей ли? Тогда я облегчил следственную задачу – сам сел в карцер. И вызывайте охранника, обратно пойду. Диалог со следствием только в присутствии адвоката!
Вряд ли нынешние подследственные требовали адвоката часто. Если вообще требовали. Не принято это как-то в советском государстве, где все честные: и опер, и следак, и вохра… Поэтому следователь вызвал хохла, а тот отвел меня в… общую камеру. К горькому моему сожалению.
– Ось тут тепреь посидиш, тут тебе навчать як зі слідчим розмовляти.
На что я с разворота врезал по картофельной носопырке левой ладонью, а правой, вытянутой дощечкой, ударил ниже кадыка.
Дубак, хрипя, обвис на двери, а я прошел в хату и сел за стол.
– Нарываешься, – сказал смотрящий, – зачем?
– В шизо хочу, отдохнуть, воздухом свежим подышать.
– Так нет тута шизо, тут только кандей, где ты скорей чахотку наживешь.