Да, таинство попаданчества не обошлось без «плюшек», я могу слышать давно умерших в местах их захоронений или гибели. Свежих покойников не ощущаю.
Время, наверное, сопротивлялось движению против «течения», у меня было много неприятностей, вплоть до крушения траулера, куда по направлению приехал после окончания вуза.
Да, конечно, еще иняз окончил, шпрехаю, свободный инглиш и немного на француском. От прошлой жизни остался базарный иврит и письменная латынь.
В ранних, довоенных номерах газеты, где слепым шрифтом и без брусковой верстки, впритык шли тексты (порой даже без рамок, что задевало бывшего ответственного секретаря и специалиста по верстке газетных полос – меня прошлого) нашел информацию об уникальном (для тех лет) здании издательства. Оказывается, его построили аж в 1927 году по проекту архитектора Григория Бархина при участии известного инженера-конструктора, одного из основателей советской научной школы теории железобетона Артура Лолейта.
Здание газеты «Известия» на Пушкинской площади в Москве является одним из самых знаменитых столичных памятников конструктивизма второй половины 20-х годов прошлого века.
Динамику фасаду придают асимметрично расположенные балконы и квадратные часы на торце здания. Если верить истории, автором этих часов был кремлевский слесарь Беренс, который за десять лет до этого восстановил Кремлевские куранты. Доступ к механизму часов осуществляется изнутри. В кабинете главного редактора имеется для этого специальная дверь через которую необходимо было постоянно заводить механизм.
Кирпичные стены оштукатурены с имитацией бетона, нового для 1920-х годов материала. Отделочными работами занимались итальянские мастера, ранее работавшие над зданием Музея изобразительных искусств, использовались опробованные на здании музея технологии, например, добавление гранитной крошки в штукатурку.
Вот какая знаменитость, а я туда – в сапогах намереваюсь.
Тем ни менее пошел.
Глава 6. Москва, редакция газеты «Известия», 15-10
Постоял на площади, полюбовался Александром Сергеевичем. Перечитал про себя знаменитое стихотворение, часть которого выбито на пъедестале:
Все-таки советское образование – это что-то, вот много ли людей в том времени, когда я постарел и умер, знают его полностью. А мы учили, по программе положено было, вот и учили. А прекрасные строки падают не только в память, но и в душу. И делают эту душу лучше. Музыка, стихи, театр (не кино) – три музы, без которых душа черствеет.
– повторил я вполголоса.
– Вспоминаете Пушкина, – раздался приятный баритон справа. – Нынче мало кто читает Пушкина, все за модными стихами бегают, СМОГ[2] создали, ратуют за неформальную поэзию.
2
Разгоняя поэтические сходки на Маяке, власть вынудила молодежь, надышавшуюся воздухом оттепели, разойтись по квартирам, где им уже никто не мешал говорить свободно. Одним из главных центров поэтического подполья стала квартира Баси – поэтессы Алены Басиловой, музы шестидесятников. Бася жила недалеко от Маяка, в Каретном ряду (ее дом ныне снесен) и приходила к памятнику со своим черным пуделем кормить голубей. Здесь и познакомилась с такими же, как она, 17-18-летними молодыми поэтами. В ее квартире в 1965 году будет основан СМОГ – первое неформальное литературное объединение в СССР.