Западной границей монастырских владений была текущая с северо-запада и впадающая в Ирмень быстрая река Олошка. Шириной она была не более десяти шагов, и её можно было перейти вброд не намочив задницы.
На севере был Грингский лес, по границе которого раньше и начиналось Грингское баронство. Но в прошлом году, благодаря протекции своего старого приятеля ещё по годам учёбы в Фесталском университете, Адалий отсудил у барона южный участок этого леса, вплоть до Медвежьего распадка.
Отношения с соседом бароном, которые и так были напряжёнными, стали и вовсе откровенно враждебными.
В сторону этого леса Адалий и смотрел из окна своего кабинета. Прошло уже четыре дня с тех пор, как его унизили, а произошедшую кражу он расценивал, как личное унижение, а никаких следов злоумышленника или злоумышленников так и не было найдено. Да и планы мести пока ещё не обрели конкретные очертания. То, что спускать такую пощёчину нельзя, понимали все братья. Один раз попустишь, и потом вообще ноги о тебя вытирать станут.
— Брат Норт, я поручал тебе узнать, во сколько нам обойдутся наёмники. Узнал? — не поворачивая головы от окна обратился настоятель к ключнику.
— Я в тот же день отправил двух братьев в Нимею, но они ещё не вернулись.
— В Нимею? На нашем баркасе? — с удивлением спросил настоятель и обернулся от окна, — а почему не в Сольт? Они бы за пару дней обернулись.
— Ваше преподобие, в Сольте постоянно околачиваются друзья-собутыльники барона, да и сам Гринг там частенько бывает. Как бы он не устроил нам ещё и там какую-нибудь пакость. Может даже и своих людей нам подсунуть. А на той стороне Ирмени барон редко бывает.
— Ладно, как только прибудут, давай сразу с ними ко мне.
Норт раздражал Адалия. Нет, ключник изображал подобающий озабоченный вид, вот только лицо у него, помимо его воли, было как у объевшегося сметаны кота. И настоятель знал причину, секретарь ему уже успел шепнуть — Лиций всегда держал руку на пульсе событий и мало какое событие могло пройти мимо него. Брат ключник завёл себе очередную молоденькую грелку на ночь, ту девку из Горушки, которую Адалий обратил в рабыни в счёт образовавшегося долга её матери. Пока настоятель и начальник стражи себе места не находят, ломая голову, как им расплатиться с Грингом, ключник, считай третья по значимости фигура в монастыре, тешит своё сластолюбие. У Адалия даже была мысль отправить его в подземелье на пару декад, посидеть на хлебе и воде, но не решился, у Норта в столице были покровители, ссориться с которыми настоятелю бы не хотелось.
Отпустив Норта и сказав секретарю, чтобы тот к нему никого не пускал, Адалий прошёл к столу и сел в кресло. Мысли настоятеля были нерадостными. Хотя первоначальная ярость в нём поутихла, отсутствие реальной возможности вернуть книги, среди которых было даже жизнеописание святого Лути, приводило Адалия в тоску.
Сжечь бы всё баронство вместе с самим Грингом, думал он. Почему у него нет такого магического резерва, как у Доратия или Морнелии, способных разжечь огонь даже на расстоянии в тысячу шагов, задал он сам себе вопрос. И сам же себе и ответил — тогда бы он не был настоятелем самого нищего монастыря, а как и упомянутые им маг и магиня, был бы сейчас при дворе какого-нибудь монарха.
В годы учёбы на богословском факультете Фесталского университета, Адолий знал тех, кто имел большие объёмы магической энергии. Таких было мало даже среди преподавателей, а уж среди студентов-то и вовсе единицы, даже при том, что неодарённых в университет принимали только при наличии родословных не меньше герцогских, но с ними занимались по отдельной программе
Адалий всегда завидовал обладателям больших магических резервов. Он считал несправедливым, что какой-то тупица, не способный представить в своём магическом воображении и запомнить даже четыре простеньких заклинания, минимально необходимых для получения университетского диплома, всё равно будет сильнее его, сумевшего представить и запомнить девять заклинаний, среди которых было два заклинания уровня мастера. Но в магии мало быть умным, надо было ещё и иметь соответствующий магический резерв. Как раз с последним-то у настоятеля, как, впрочем, и у начальника его стражи, и было всё не очень хорошо.