– Ты мне глупых вопросов не задавай.
– А это не глупый вопрос. Это самый что ни на есть нужный вопрос, батенька, – не удержался я от язвительности.
– Пролетарская!
Я поднял палец.
– Пролетарская! Именно что пролетарская. То есть пролетарии её совершат, а не кто-то другой. А вот Россия, как бы нам не хотелось иного, в число таких стран, где пролетариев дофига, не входит. Нам до этого еще далеко. Техническое развитие у нас так себе: вон, оружие – броневики «Остин», британские, аэропланы – тоже большей частью зарубежные… Своего – винтовки только, пожалуй… Ты вот скажи, сколько вокруг тебя в твоем Железном Пролетарском полку настоящих пролетариев было?
Дед хотел было что-то сказать, но начал считать в уме и остановился. Похоже, что с этой стороны он проблему не рассматривал. Пришлось ему выворачиваться.
– Да мы в союзе с беднейшим крестьянством…
– Значит, как я и предполагал – немного.
Я повернулся к Огуренкову.
– А у вас?
– Да, наверное, не больше, чем у Красных.
– Меньше! – убежденно сказал дед. – Пролетариат – он с нами.
Сказал и язык прикусил. Понял, что сморозил. У него мало, а у белых еще меньше. То есть шиш да кумышь. Я удовлетворенно покивал.
– Ну вот и я к тому. Мало пролетариата, а что это значит?
– Что? – переспросил дед.
– Нет у российского обывателя и крестьянина желания социализм строить. Не дорос он еще до его понимания. Это пролетариям терять нечего кроме своих цепей, а крестьянству, пусть даже и беднейшему, что терять есть и устремления у него, крестьянства, не общество новое строить, а себе лично хорошую жизнь. На своем собственном кусочке земли.
– Мы это поправим!
– Конечно, – не стал возражать я. – Еще как поправите! И колхозы организуете, и индустриализацию проведете и страну поднимите, но дело-то в том, что тебе в том мире места больше нет… Не твоими руками это все будет сделано.
Я повернулся к Огуренкову. Ему тоже стоило узнать об этом.
– А каша-то там крутая заварилась! И много в этой каше народу сгинуло. Там много чего случилось… И советско-польская война и партийные чистки, когда с троцкистами боролись, и восстания крестьянские подавлялись…
– Ты к чему клонишь? – спросил дед. – Вижу, что чего-то хочешь предложить…
Я для солидности помолчал.
– Хочу. Но не тебе. У тебя-то вариантов нет. Ты не забывай, что ты-то теперь накрепко к этому миру привязан… Для тебя выбор только в том, что ты тут строить примешься – сразу Социализм или сперва Просвещенную Монархию, а вот поручику и его людям у меня действительно есть чего предложить… У него даже не один вариант, а три. Мы уже на этот счет говорили, но и повторить не помешает.
Поручик с интересом посмотрел на меня.
– Да, да поручик. Именно что три… Первый, разумеется вернуться туда, откуда пришли в этот мир.
Я неодобрительно покачал головой.
– Судя по тому, что я знаю ничего хорошего вас там не ждет. Ни конкретно вас, как отряд на барже, со всех сторон окруженной красными, ни Белое движение. Если на счет первого я могу ошибаться, то второе- совершенно точно. Белые, там у нас, проиграли. Второй вариант – прямо отсюда перекинуться в какую-нибудь другую точку нашей планеты. Сделаешь?
Я повернулся к Луцию. Тот, все еще вытирая сочащуюся из губы кровь, отозвался.
– Сделаю. Куда скажут сделаю. Можно я полечусь?
– Не у меня спрашивай… Дед, разберись с угнетенным…
Я снова вернулся к поручику.
– Так вот все, что я раньше рассказал об Аргентине, Парагвае и истории мира до начала 21 столетия – правда. Дальше сам не знаю, да вам и ненужно. Не думаю, что ваше знание истории его развития что-то изменит… Ну, разве что Гитлера убьете…
– Кто такой Гитлер? – насторожился поручик.
Я не стал рисковать.
– Со временем из газет узнаете… И третий вариант, на мой взгляд самый верный. Есть путь, который принесёт пользу и вам и тем, кто живет в этом мире. Я предлагаю вам подумать над тем, чтоб стать судьбой для этого человечества. Мир пока не испорчен. Сильнее вас тут никого нет – магия на вас не действует, а винтовка стреляет и – самое главное – у вас знание есть как этот мир расшевелить. Построите более справедливое общество. С нуля, считайте, с чистого листа… Захотите- со здешней властью договоритесь, захотите – найдете себе на этой земле место, где построите все так, как считаете нужным.
Я кивнул на деда.
– Захотите колхозы – организуйте. Захотите Советы – пожалуйста. Если Учредительное Собрание нужно – тоже никто не возразит… Не посмеет. У вас тут больше шансов уцелеть и что не менее важно – дать новые шансы этому миру. Они же стоят на месте, окостенели… Никакого развития. Ни науки, ни промышленности. Привыкли к магии, что она все может, но вы… Вы-то – исключение. Она на вас не действует. Один умный китаец, который уже в ваше время живет в Китае, скажет когда-то: «Винтовка рождает власть!» А у вас эта винтовка есть. И не одна. Если вы захотите и станете действовать вместе, то сможете построить более справедливый мир, чем тот, что тут существует сейчас. Я сказал, а вы – думайте.