И вот тут меня как-то разом осенило!
Глядя на эти простые лица я увидел еще один выход из нашего положения – конечно, как устроен двигатель внутреннего сгорания я примерно представляю, но и только. Тонкости, которыми работающий мотор отличается он неработающего, не знаю. Не те книжки изучал, а вот те, которые читал, познакомили меня с сотнями, если не тысячами преступлений, продуманных, облизанных, доведенных до совершенства авторами детективов. Нужно только подставить переменные в прописанную мастерами пера схему.
Там, правда, показывалось как расследовать надо, но ведь если знак поменять, то будет понятно, как его совершить можно так, чтоб ни одна собака не догадалась в чем дело… Стать детективом тут мне никак не светило, так что оставались только преступления.
Нет, продавать билеты в Провал я не планировал – слишком уж это нагло, но что-то подобное вполне могло играть и по эту сторону границы миров.
Изящные, неповторимые, тщательно разработанные преступления…
Это было поле, на котором у нас имелось преимущество перед туземцами.
Ей-богу мысль заслуживала серьезного обдумывания!
Только-только я хотел обрадовать деда тем, что переменил свое отношение к экспроприациям, как тот вздохнул.
– Ни охраны, ни паролей, ни секретов, ни разведки… Одно слово – разбойники…
– А что ты хотел? Вольница… Думаешь у Пугачёва или Разина лучше было? Гражданские-же люди. Ни порядка, ни понимания…
Я оказался прав. Той же ночью, на пятый день пребывания в банде нас повязали. Видно кого-то Воркун сильно обидел и власти решились на действия. Ночь, грохот, выбитые двери… Так что рассвет мы встречали уже связанными. Переход из одного стояния в другое оказался настолько резок, что даже дед, не говоря обо мне, не успел как-то отреагировать… Кто-то сбежал, кого-то напавшие зарубили, а оставшихся в живых посчитали по головам и забрали с собой. Как мы быстро поняли это даже не плен – у пленных хоть какие-то права, но имеются. Это оказалось самое настоящее, натуральное, патентованное рабство. Остатки ватаги привязали друг к другу и провели через лес. Кого-то из вольницы попытавшегося бежать по дороге прямо на наших глазах пристрелили и стало ясно, что эти люди не шутят.
– Вот и появилась у тебя возможность в местные Спартаки выйти, – шепнул я деду, массируя отбитую спину. – Только давай не сразу. Давай с агитацией и пропагандой хотя бы до первого привала подождем…
Но ничего у нас не вышло. Выйдя из леса, мы увидели вдалеке замок. С веселым гоготом стражники развернули нас в ту сторону и погнали в сторону признаков цивилизации. Дед зло сплюнул, а я несколько приободрился. Какими бы ни были туземцы, а в замках у них наверняка живут более-менее понимающие люди, а значит можно будет попробовать договориться с такими как дворянин с дворянином. Точнее, как менеджер с каким-нибудь маркизом… Или выиграть свободу в «палочки».
Но и тут не получилось… В смысле возможность поговорить с кем-нибудь не представилась…
Замок стоял в центре маленького городка, точнее какие-то мелкие домики лепились к окружавшим башни стенам. Еще дальше от стен, рядом с рекой стояло несколько бараков. К ним-то нас и повели. Перед бараком, на площадке нас пристроили к группе таких же бедолаг, как и мы и заставили ждать. Дед крутил головой, высматривая что-то важное для себя, но лицо его с каждой минутой делалось все более и более мрачным.
Когда солнца уже напекло нам головы перед нами предстал туземец в красной шапке-колпаке.
Оглядев тех, кто стоял перед ним он смачно сплюнул в пыль. Нижняя губа у него выехала вперед, и он сказал со всей уверенностью, какая, наверное, к этому моменту нашлась в нем:
– Вы все дерьмо! Дерьмом были и дерьмом сдохните. Тут, в поместье барона Пашкрелве отныне и навсегда ваше место. Ваш долг – работа. Кто работает – тот живет. Кто не работает…
Он ухмыльнулся и оглядел нас.
– Тот не живет. Правила просты. Понятно?
Подавленные случившимся люди молчали.
– Понятно? – Повторил надсмотрщик уже с угрозой.
– Понятно, – отозвался за всех дед. – А что в люди выйти из такого положения никак не возможно? Ну, может быть сделать что-то или какую-то особую услугу оказать?
– Ваша услуга – работа.
Он ткнул пальцем в сторону деда.
– Для самых умных, точнее для тех, кто считает себя такими, самая тяжелая и грязная… Идите в барак…
– Вот, считай, и местный пролетариат образовался, – шепнул я деду, когда нас развернули и погнали к бараку. – Рабы, конечно, не совсем пролетарии, но ничего лучше нам тут, в Средневековье, не предложат…