Открыв глаза, я не рассчитал силы, и вместо спокойного пробуждения прямо-таки вскочил с кровати. Сил — хоть отбавляй, но в голове по-прежнему бушевал шторм.
Словно крестьянский сын, в штанах и льняной рубахе, я стоял босиком посреди очаровательно-уютной комнаты и хлопал глазами. Помещение достойно уровня зажиточного дворянина.
Меня окружал странная, даже можно сказать, диковинная мебель. Два огромных обтянутых мягких стула, что стояли напротив, пестрили яркими — то синими, то сиреневыми красками. На таких, ну или подобных, мы восседали у Витаара в таверне. Больше нигде такого я видеть не мог. Вывод напрашивался сам собой — значит я у него.
Слева расположились два точно таких же стула, но уже рядом с массивным резным письменным столом. Со мной же рядом ютился маленький круглый стол, который уж очень близко был придвинут к кровати. А кровати ли? С мягкой спинкой и подлокотниками — как это назвать ума не приложу.
Стеллажи с книгами вдоль стен утыкались в деревянную витую лестницу, которая вела на антресоль. Высоченные потолки оправдывали себя верхним полуэтажом обрамленным классической балюстрадой. Уставленный книжными шкафами, он проходил вдоль трех стен, а четвертую заполняли гигантского размера окна с видом на сад. Красота.
— Освоился? — послышался голос Витаара. Он входил в комнату чуть сзади, перед ним же семенил мой слуга Аркель с подносом разных яств.
— Аркель дружище, рад тебя видеть — похлопал я парня по плечу, но он лишь отвел взгляд в сторону и вежливо улыбнулся. Поставив поднос, слуга сделал пару шагов назад и глубоко поклонился.
— Если будет что нужно господин, я к вашим услугам — произнес он и спешно удалился.
Я нахмурил брови. Витаар, сразу поняв, в чем тут дело, выждал паузу и произнес свое любимое убийственное выражение:
— Не парься! Ешь давай.
У меня накопилось столько вопросов. Но в этот момент голова была совершенно пуста. Я почему-то сел на край странной кровати и начал жадно сметать с подноса, всё, что там было. Витаар же растекся напротив, в мягком стуле, и, налив себе чай, спокойно отдыхал, временами посматривая на меня. Так мы молча и просидели, пока я всё не доел. Как только я, наконец, добрался до чая и откинулся на спинку, он спросил:
— Ну как тебе мой диван?
— Что за диван?
— Ты сидишь на нем. В вашем мире оказалось, что нет мягкой мебели, представляешь? Пришлось импровизировать. Вот объясни мне — как можно жопой сидеть на деревяшке? Вообще вас не понимаю, как так получается, что…
Разговоры про мебель сейчас мне совершенно не интересны. У меня накопилось много вопросов, пора полить на них свет.
— Сколько я был без сознания? — перебил я Витаара.
— Да не долго, всего трое суток. Тело исцелилось практически сразу, а всё остальное время мозги вставали на место. Ты разок приходил в сознание, но потом снова отрубился. В бреду всё время кричал: «Инферно, Инферно». Если ты был там и выбрался, то признаю — ты силен, засранец, оттуда…
— Как я смог выжить? — не унимался я и перебил снова. — Как я остался невредим? Меня же разорвало надвое, а теперь мое тело вновь целое, всё как прежде.
— Ну, я бы так не сказал, что прям всё как прежде. — ухмыльнулся охотник, и, поставив свой чай, подошел к небольшому комоду, в другом углу комнаты.
— Лови — крикнул он и кинул маленькое бронзовое зеркало, которое мгновение назад достал из ящика. — Это не мое, если что, это жены.
Посмотрев в него, я не увидел знакомого лица. Оттуда на меня смотрел совершенно другой человек. Общие черты отдаленно, весьма отдаленно напоминали меня, если конечно уж очень сильно присматриваться. В остальном же, ничего родного не осталось. Мои чёрные волосы стали золотистыми, глаза чуть увеличились, и тоже сменили цвет, только теперь на зеленоватый. Скулы поменяли свое очертание и чуть заострились. Можно было бы порадоваться носу, который наконец принял правильную форму и избавился от горбинки. Можно было бы…
Ужас пробирал до мурашек по коже. Я понимал, что всё это не важно. Главное, что после тяжелого боя, разорванный надвое, я смог остаться в живых. Это всё я понимал головой. Но почему же тогда тело трясло, будто от озноба?
Меня одолевало замешательство вперемешку с испугом, приправленное непониманием.
— Как? По-по-почему? — голос невольно подрагивал. Хорошо хоть он остался моим.
— Водка меняет людей! — пожал плечами Витаар, вновь плюхнулся на мягкий стул и широко улыбнулся.
Внутри у меня — ураган чувств и эмоций, снаружи — дрожащие руки и налитые кровью глаза. Вздумал скалить зубы, охотник? Я сотру с лица твою самодовольную ухмылку.