«Эх, какая ты все-таки молодая и зеленая, - сожалея, подумал про себя Макурин, - только куда ты понеслась так напропалую по большим колдобинам и ямам? Думаешь, титьки выросли, так все сразу можно? Молодежь!»
- Ваше императорское высочество, - сказал попаданец прямо, поскольку его положение святого много чего позволял много чего свободного, как в возрасте, так и в статусе, - а ваш августейший отец хоть догадывается о том, какие разговоры здесь ведутся за его спиной?
- Н-нет, никак не знает, - густо покраснев, ответила великая княгиня. Не известно, знала ли она о тактике великого Наполеона, но делала так же, как он – сначала ввяжемся в бой, а потом посмотрим. Но поскольку в юной головке содержалась совсем немного гениальности, больше приходилось на красоту, то происходившее сражение развивалось не так, как она думала, и девушка откровенно растерялась.
- Я бы на вашем месте все же осмелился подойти и поговорить, - спокойно посоветовал Макурин, - вдруг его императорское величество Николай Павлович имеет на вас другие планы. А вы тут крутите, извините, шашни с его поданными. Нехорошо получается.
Пока он сочинял ей педагогическую нотацию, его собеседница немножечко пришла в себя и напомнила:
- Хорошо, я поговорю с отцом, но вы все-таки подумайте. Не каждый день вам предлагают породниться с девушкой правящейся династии.
Кадриль закончилась, они невольно разошлись. Но попаданец все же успел увидеть, что великая княгиня довольно усмехнулась. Как же, последнее слово оказалось за ней. Милая девочка, в феодальном обществе вообще не важно, кто начнет и кто закончит говорить. Все зависит от того, кем является собеседники. Вот и тебе, родная,прежде всего, надо думать об отце, а уже потом об собственных амурах.
Он смешался с праздной толпой, которая разговаривая, смеясь и споря, создавала общий праздничный тон. А вот ему как-то было невесело. Остро не хватало любимой жены, которая на балах обычно нагло прямо-таки висела на левой руке, щебеча и веселясь себя, а заодно радуясь и конфузя своего мужа. Он почему-то считал, что бал это не семейная кровать, чтобы вот так прижиматься.
Ворчал и даже гневался, а теперь вот хотел, чтобы ненаглядная Настенька вдруг оказалась на придворном балу и заняла законное место на его левой руке.
- А, может, и нет у Татьяны к никакой любви? Коли уж искать кого, то и другие есть свободные, более смазливые, знатные и богатые. А он то чего? - он немного подумал и чуть ли воскликнул, - святой, вот оно что! Как бы она к нему и не из собственной инициативе пришла к проситься в постель?
Он сейчас в невероятной силе и могуществе. И хотя они с императором вроде бы договорились к обоюдному согласию и на пользу Николаю, а вдруг тот решился подстраховаться? Макурин подумал еще раз, представил императора и отрицательно покачал головой: - хотя, может, не станет, очень уж это на него не похоже.
В любом случае, информация о шаткости положения императора Николая и большой роли Макурина все более распространяется и явно приведет к волнению в обществе и слабости государства. Надо ему императора подтолкнуть. Некогда, буквально в прошлом месяце, в его поместье, когда августейший монарх специально туда приезжал, они уже договаривались, как завершить эту проблему. Оба решили, что монарх и святой, являющийся одновременно чиновником и помещиком, должны прилюдно объявить о своем хорошем положении и не желании его менять. При этом оба понимали, что заявлять об этом должен будет Макурин, говорить о подобном Николаю будет, по крайней мере, смешно и непонятно. Однако, император обязательно должен начать такой разговор, на то он и монарх. В любом другом случае святой окажется на месте государя. Ну, или бунтовщика.
А император как то и не думает искать случая и ставить обязательную точку. Испугался, успокоился? Смирился? Чтобы там не было, но он стал до нельзя пассивен. То есть, от одного берега он отошел, а к другому не торопиться. Но, ваше императорское величество, а утонуть не боитесь?
Впрочем, Андрей Георгиевич, по-видимому, много надумал нехорошего. В Санкт-Петербург он приехал только сегодня, должен же он немного отдохнуть. А на балу все мешали. Николай как бы невзначай несколько раз пытался подойти к Макурину, но придворные тут же толпились рядом. И ведь не наорешь же на людишек, не скажешь им, что ему надо поговорить тет-а-тет с одним из чиновников.