И мы пошли домой. Вместе. Как будто бы мы настоящая семья. А бабы из-за заборов подглядывали и шептались...
Я так устала, что почти не помню, как учила и отвечала уроки. Но все опять уложилось в голову с первого раза. И я легко выучила то, о чем говорилось в следующих главах истории.
После того, как люди вернулись в Гвенар и скопили достаточно Древней крови, чтобы стали появляться первые Ведающие, мечта о независимости стала казаться им чуточку реальнее.
А потом была найдена библиотека, оставленная Арром. И история мира и его Предательства предстала во всей своей неприглядной красе перед потомками. Искупление было принято, но простить Арра никто так и не смог.
Ведающие изучали книги, возрождались, но все еще были недостаточно сильны, чтобы управлять Оракулом.
С момента его запуска прошло уже больше пятисот тысяч лет, и он уже зарядился магией под завязку. Но так и остался неактивным, вроде маленького черного пятнышка на солнце. Самые сильные Ведающие из существующих так и не смогли пробудить его. Слишком мало в них было Древней крови.
Но они не опускали руки. И искали возможность открыть портал в Мидгард, ведь там должны были жить потомки тех, кто спасся. Работа длилась не один век. Поиски надо было держать втайне от приспешников хозяев. Даже Ведающие были рабами Хадоа.
Около тысячи лет назад в рядах Ведающих снова появился предатель. И хадоа направили воинов, чтобы уничтожить всех, кто посмел думать о сопротивлении. И тогда Ведающие рискнули. Они открыли портал по незаконченным расчетам. И оттуда в этот мир шагнула прекрасная Дева чистой Древней крови.
Она пробудила Оракула и защитная пелена накрыла Гвенар. Но силы одного человека даже с самой чистой кровью не хватило на весь мир. И от власти Хадоа освободилась только небольшая его часть. Самая дальняя от портала, а потому самая безлюдная. С тех пор часть мира свободна, а часть находится под гнетом поработителей.
А Дева вышла замуж за самого сильного Ведающего, ставшего королем нового Гвенара. И с тех пор тысячу лет в мире правят потомки Ведающего и Девы.
Оказалось, что только пара способна включать Оракула, который выключается при каждом солнечном затмении. Даже частичном. И случается это несколько раз в год.
Хадоа взбесились от того, что рабы получили свободу и до сих пор пытаются уничтожить Гвенар. А Гвенар вынужден уступать Хадоа, потому что у них в заложниках вторая половина мира.
Побежали дни. Забот было столько, что я не успевала считать семидневки. Весь день я работала в колхозе, вечером училась, и засыпала сразу, как только голова касалась подушки. Особенно тяжело было в первые пару недель. Я нередко тайком плакала от бессилия. Колхозники меня не слушались, Силы не подчинялись, и я не видела никакого просвета впереди. Если бы не господин Гририх, я бы все бросила. Но он терпеливо изо дня в день учил меня быть руководителем, учил правильно говорить с людьми, понимать проблемы колхоза и сотрудников, видеть свои ошибки и ошибки других людей.
Только благодаря ему, мы справлялись. Настроили работу фермы, закончили строительство сыроварни и запустили там производство сыров. После изменений стало настолько легко работать с нашими сорока коровами, что мы за месяц удвоили наше стадо и задумали строительство телятника на сто телят. Ведь совсем скоро он нам понадобится.
А на следующий год мы запланировали увеличить ферму до двух сотен голов. Можно было бы больше, но мешала очень скудная кормовая база. Коров в Гвенаре кормили травой, сеном и неизменной синей кашей. Когда у нас будет достаточно зерна, мы сможем без труда содержать гораздо больше животных. Рыска подтвердила, что на такой подкормке, коровы будут расти и доиться намного лучше. И грозила Сайке залить молоком ее сыроварню.
Сыроварня под руководством совершенно не изменившейся после замужества Сайки стала идеальным образцом хозяйствования. Я туда даже не лезла, она со всем с самого первого дня справлялась сама. Строила своих девчонок, покрикивала на Рыску, если вдруг молоко было не того качества. В сыроварне царила идеальная чистота. Белоснежные халаты, стерильно чистые столы и посуда... и улыбающиеся колхозницы варят сыры. Их у нас было уже четыре вида: Яблочный - придуманный самым первым, Твердый - на сычужном ферменте, Горячий - твердый сыр, плавленный в кипятке, и Сывороточный -похожий на творожный.
Сайке так понравилось придумывать новые продукты, что теперь в сыроварне у нас появилась лаборатория, где она помимо новых сыров изобретала йогурт и кефир. Пока получалось не совсем то, что надо, но она не отчаивалась, и квасила все новые и новые порции молока разными способами.