— А то оставишь его, а он найдет, че подрать! Вон, все изодрано! — вздохнула бабка, гладя лысую голову с редкой шерстью. — Ну, хоть не метит!
Да, это здорово! Главное, чтобы не метил! Остальное — не важно!
— Нет, что вы! Я тороплюсь! Писем очень много, — пятилась я к двери.
— Барсику страшно одному оставаться! — упрашивали меня, ища старенькую кошелку.
— Простите, но я должна спешить, — икнула я, глядя на Барсика. Он терся об бабушку так, что она шаталась. — Извините! Мне пора!
— Барсик, тебе же свитер нужен! А то застудишься! — донеслось до меня, когда я нащупала ручку двери.
Я вылетела за дверь и мчалась по улице, пока мне перестали чудиться светящиеся глаза Барсика. Мне казалось, что у меня на лбу надпись: «Корм для Барсика».
Сердце все еще не могло угомониться. А я, согнувшись пополам, с трудом переводила дух. И радовалась за Барсика всей душой.
— Так, еще одно письмо и… — пробубнила я, роясь в сумке. Что дальше, я не знала. Я не знала, где буду ночевать. Ну хоть поела! Мир, как выяснилось не без добрых людей. «Да!», — зевнула в памяти зубастая пасть Барсика.
Письмо вылетело у меня из рук и понеслось по улице. Осталось … девяносто восемь писем!
Едва волоча ноги, я ползла за письмом. Откуда-то поднялся ветер. Он несколько раз сдувал с меня фуражку. Я останавливалась, бежала за ней, и снова возвращалась.
— Зачем я на это только подписалась? Еще Барсика мне не хватало! — ворчала я, удерживая фуражку рукой.
Письмо остановилось. А я не заметила, и прошла чуть дальше. Пришлось вернуться. Дом напоминал пряник. Он был настолько красивым, что если бы не пирожки, то я бы откусила половину!
В саду были разбросаны детские игрушки. Возле дерева стоял прислоненный самокат. На дорожке лежал скейт. И много-много всяких красивых мягких игрушек.
Я подошла к двери, заметив, что глазок был где-то на уровне моего пояса. Он был большим и выпуклым.
— Тук-тук, — постучалась я в шоколадную дверь. — Есть кто дома?
За дверью послышался шорох и дыхание. Кто-то напряженно сопел. Глазок потемнел и … и ничего!
— Тук-тук! — снова постучалась я, надеясь, что Барсик — единственный и уникальный представитель своего рода.
— Кто там? — спросил напряженный детский голосок.
— Это я! Почтальон! — как-то звонко и ласково ответила я. Почему-то, когда я слышу детский голос, обращенный ко мне, то я тут же начинаю сюсюкаться! Я не нарочно! У меня так самопроизвольно получается.
— Почтальон? — спросил все тот же голосок.
— Да! У меня письмо для…, - я глянула на конверт. — Для любимого сыночка! От мамы!
— Мама не разрешала мне открывать дверь незнакомым людям, — послышался голос за дверью.
— Но я же почтальон? — удивилась я. «Он тоже умер!», — пронеслось в голове, когда я вспомнила, где нахожусь. — С письмом от мамы!
— Тот дядя тоже говорил, что он почтальон. И что он принес письмо от мамы, — послышался подозрительный голос. — И я ему поверил. И открыл. А потом очутился здесь! Так что я вам дверь не открою!
Я стояла перед дверью, сжимая письмо в руке.
— А еще я хочу кушать, — вздохнул детский голосок. И тут же приободрился. — Я жду маму, когда она придет и приготовит мне покушать!
— Давай я зачитаю тебе письмо? — спросила я, глядя на красивую дверь. «Моему любимому сыночку», — прочитала я на конверте, понимая, что мама где-то там.
— Читай, — послышался настороженный голос. — Только дверь я не открою!
— Давай я через дверь, — вздохнула я, раскрывая конверт. — Мой маленький, мой бесценный, мой сладкий…
Я прочитала эти слова, чувствуя, как дрожит голос.
— Как ты там? — прочитала я, глядя на прыгающие буквы. — Мы с папой хорошо. Стараемся жить. Потихоньку. Я сохранила все твои игрушки. И зайца тоже. С которым ты засыпал. Помнишь Зайчика?
— Мой зайчик, — послышался вздрогнувший голосок. — Я боялся темноты, а Зайчик меня защищал…
— Мы его долго искали, чтобы положить тебе… Но не нашли. Потом папа нашел его за кроватью. Видимо, ты его туда спрятал… Мы так обрадовались. По очереди тискали этого зайца. Я обняла его, а папа обнял меня. И просидели так целый вечер. Мы вспоминали, как ты был маленьким. Как мама учила тебя выговаривать букву «Р», как папа показывал тебе, что внутри машины. И как ты просил щенка овчарки. Помню, папа сказал, что с ним некому будет гулять. Мы постоянно заняты на работе. А я придумала, что у меня аллергия на шерсть. Я просто не захотела лишних хлопот. Поэтому и придумала эту чертову аллергию. Прости меня, если сможешь… Знаешь, сколько раз я прокляла себя за это? Если бы ты знал! Если бы я знала, то купила бы тебе хоть десять этих собак!