Глава 48
Когда Вера ушла, на душе стало пусто и холодно. И хоть теперь голова его друга болталась рядом и пыталась вести с ним беседы, как раньше, Анудар чувствовал себя одиноким.
— Да уж, крепко ты подсел брат. Похоже быть тебе подкаблучником.
Черноволосая голова лишь криво улыбнулась и ничего не стала отвечать.
Связь с любиммой теперь поддерживал Мас Ордо. Дар передал Вере небольшое послание. Она старательно училась у него писать и читать, но знала как пишутся лишь немногие отдельные слова. Поэтому он написал ей "Люблю! Верь! Жди!" и запечатал свиток магически. Вера снимет печать только коснувшись. Даже магию ей применять не нужно.
Мас Ордо вернулся вечером и Дар стал выпытывать, как устроилась его женщина.
Но внезапно разговор перебил шум, со стороны входных дверей. Жрец на всякий случай уговорил наследника уйти в следующую комнату.
К ним шагал сам господарь и стражи не смели его останавливать!
Правитель вошёл в кабинет и совсем не долго обсуждал с Масом Ордо почему ему во что бы то ни стало нужно увидеть сына. В итоге жрец позвал принца.
— Мас Дар, можете выйти к отцу, он готов вас увидеть.
Двухметровое, двухголовое существо с человеческим телом вошло в приемную комнату и остановилось напротив правителя.
Тот стоял, смотрел на на своих сыновей и по щекам его катились слезы. В глазах не было брезгливости или страха.
— Мальчики мои… Простите! Это все вина вашего отца. Я был так беспечен…
Обе головы молчали. Анудар растерялся от слез родителя, а Грохот от того что его так просто и быстро признали.
— Ты похож глазами на мать. Такие же синие. Как твое имя сын? — господарь обратился к блондину и тот ему стойко, сохраняя самообладание ответил.
— Грохот. Так назвал меня Анудар, а другого имени мне не дали.
— С твоей мамой я провел всего седьмицу. Самую счастливую в моей жизни! Мы мечтали о сыне и хотели дать ему имя Майдар. Это означало — ясный.
Грохот не сдержался. Анудар почувствовал, как он заплакал и дал ему свою вторую руку, закрыть лицо.
Через время все сидели уже в кабинете. Слезливая часть покояния, признания и прощения прошла. Были даже объятия! Первые в жизни обоих сыновей со стороны отца.
Дальше пошла другая часть разговора.
— Утром я вспомнил твою мать Майдар и твердо решил отправится на её поиски. Перед этим я сходил к своей жене объявить о разводе и узнал, что именно она отправила мою истинную на дикий континент. Господарыня рассказала под магической клятвой, про свою связь с тьмой и о том, что моя истинная была в положении, хоть и на очень раннем сроке. Тут же вызвав малый совет я отрекся от престола в пользу Дара!
Он вновь склонил голову и затрясся, в тихих рыданиях.
— Я совершил самую большую ошибку! Не знал, что вы спаяны в одном теле. Завтра вечером собирается большой совет, где Принц должен принять страну и пройти магический ритуал. У нас есть всего сутки, чтобы найти тело и переместить душу второго моего сына. Иначе погибнет и первый. Артефакт престолонаследия уже закольцован на Даре.
Мы не спали всю ночь. Готовили карты по поиску мест, где могло быть спрятано тело и посылали туда отряды. Но это было нереально. Страна очень большая. И хоть тело должно было быть где то не очень далеко, все равно проверить каждый дом в ближайшей деревне, прочесать все леса и овраги за сутки было сложно.
Под утро вернулся Мас Ордо и рассказал о теории переселения брата в донорское тело нашей сестры. Временно!
Господарыня, которой официально ещё не предъявляли связь с тьмой, не долго колебалась и позволила нам совершить ритуал отселения.
Пятнадцатилетняя девочка, которая за свою жизнь не сказала ни одного четкого слова вдруг заговорила, оглядывая себя.
— Ну спасибо, стать девченкой моя давняя, глубинная мечта.
— За всю жизнь я ни разу не обнимал свою сестру — довольный тем, что всё получилось заявил пока ещё принц. — иди ко мне — и он раскрыл объятия.
— Прекратите — голос бывшей господарыни сорвался — затем она вышла в другую свою комнату, не сдерживая плача.
Оба принца проследили за ней
— Сегодня все люди, которых раньше я считал сотворенным из синего железа рыдают у меня на глазах. Что с миром? — заметила синеглазая девочка взрослым голосом.
— Он ожил!
— Может пообедаем? Устроим так сказать семейное торжество? — юмор возвращался к Грохоту.